Пора было отправляться в поле. Нет, сегодня ему не до работы. Кроме того, пришлось бы идти по деревне. Варуи, Вамбуи, Гитхуа, Старуха — он не мог их видеть! Нет, лучше сходить в Рунгей…
День снова выдался знойный, песок жег голые пятки. От жары в голове звенело. «…Они хотят… чтобы я… выступил… восхвалял Кихику… ну и в этом роде… Господи!.. Я же никогда не выступал… Впрочем, нет… однажды… Да, да… и они сказали, хорошая, мол, была речь… Ха-ха-ха! Чего я тогда только не наговорил, а они развесили уши… И все-таки, почему они пришли ко мне?… Ко мне… Ловушка!.. Гиконьо — зять Кихики… Генерал Р… Лейтенант Коинанду… Все ясно… речь… сказать… слова…»
Действительно, однажды Муго произнес настоящую речь. Это было в местечке Кабуи, неподалеку от Табаи. Партия устраивала митинг в честь вернувшихся из лагеря. Муго решил сходить на него. Он жаждал спокойной нормальной жизни. Не пойти — значит привлечь к себе внимание. Народу собралось множество — соскучились, ведь с собраний лишь недавно сняли запрет. Каждому хотелось послушать рассказы об отчаянных побегах и других подвигах. К тому времени чрезвычайное положение уже почти год как было отменено, но Джомо Кениата и пятеро его соратников по Капенгурийскому процессу все еще томились в тюрьме. И раны на теле народа еще не успели зарубцеваться. Стоило не то что дотронуться — взглянуть, и они начинали кровоточить.
Первыми выступили руководители районного отделения партии. Объясняли, что надо добиваться освобождения Джомо — только он сможет повести Кению к свободе. Народ отвергает любого другого кандидата на пост главы правительства. Ораторы призывали на предстоящих выборах отдать голоса партии Джомо. А потом приступили к главному, ради чего собрались. Слава самоотверженным героям, слава отважным патриотам Кении! Ведь и то, что назначены выборы, — тоже их заслуга!
Ораторский запал передался и бывшим узникам лагерей. Когда им давали слово, они вспоминали, на какие страдания обрек их белый человек, говорили о своей глубокой любви к матери-Кении. В перерывах между речами толпа распевала «Кения — страна черных людей». Митинг уже подходил к концу, и один из ораторов как бы подвел итог всему сказанному: «Что на свете сильнее любви к родине? Она помогла мне выжить и вытерпеть все… Кения — страна черных!»
И вот тут кто-то из бывших заключенных, знавших про то, что было с Муго в лагере Рира, вытолкнул его вперед. Кажется, это был Ньяму, которого потом избрали секретарем партийной ячейки. Он сидел в Рире как раз в то время, когда одиннадцать человек скончались от побоев. Муго впервые выступал публично, и звук собственного голоса — бесцветный, скрипучий — поразил его. Говорил он сухо, устало, монотонно, точно не желая ворошить прошлое.
