Зато могу пока подумать о чём-нибудь хорошем. Свой черновик я начисто переписала, успела, бестолково и слишком эмоционально получилось, это Сосед говорит, моё влияние женское усилилось, мы вообще за эти дни как-то ещё больше сблизились, теперь мысли друг друга слышим и даже порой не совсем понятно где именно чьи, видимо когда Сосед память свою напрягал, этот пробой и произошёл. За это я сны получила и ещё возможность видеть из его памяти картинки. Чистовик переписала, как и в прошлый раз карандашом Сосед писал, чтобы моего почерка не было. Потом тетрадь в пару чистых листов завернули, заклеили и в коробочку кондитерскую жестяную положили. Пока, внутрь только записку всунули, что "в случае моей гибели прошу не вскрывать, а передать представителю НКВД в звании не ниже майора для передачи наркому или товарищу Иванову от Мухтара, он знает!" Жестянка завёрнута в холстину, перевязана шпагатом и в запасные портянки, с чистым бельём лежит и ждёт своего часа в моём сидоре. У меня только мешок и уже ставший привычным планшет, оказался удивительно удобной штукой, не сумочка, конечно, но вполне её заменяет в этих условиях. Я даже пристроила под плексиглас фотографии мамы с папой молодых, которую из дома взяла, я ещё не родилась тогда и у мамы ещё даже живота не видно, а папка худющий – один нос на лице торчит и молодой совсем. А ещё фотография Верочки и Васька на руках у бабушки у крыльца дома в деревне. Здорово получилось, с краю скрепками прижала, и фото не сдвигаются, открываешь, и смотрят мои родные.
Ещё кроме документов в планшетке несколько конвертов самых обычных и бумаги несколько листов. А черновик сожгла, просто печку им растопила… Вроде ничего особенно срочного в письме нет, всё касается в основном послевоенного мира. А сейчас война идёт. Пока я была на Гангуте, пока по городу носилась и здесь в деревне от службы прятались, иначе наше времяпровождение не назову, немцы заняли уже всю правобережную Украину, почти всю Белоруссию, Смоленск, Псков… У нас финны вышли к пригородам Ленинграда на Карельском перешейке, а севернее уже почти месяц назад как-то удивительно легко взяли Петрозаводск и Олонец и дошли до Свири. Со стороны Прибалтики и Пскова немцы наступают на Ленинград. Что с моими, не знаю, могу только гадать и волноваться, писем от них тоже пока не было, хотя и расстались мы меньше двух недель назад…
— Товарищ майор! А что, правда, Жданова снимают? — вдруг захотел пообщаться водитель, а я ушки навострила, ведь со слов Соседа, Жданов в Ленинграде незыблемо сидел…
