Христя(сквозь зубы). Пусти… Семен, я упала…
(Держась за стену, идет.)
В дверь вбегают Докия и Саня, уводят Христю.
Твердохлеб. Надо за врачом!
Гринько. Марийка уже побежала. Твердохлеб. Это очень хорошо. На радость всем. Новый колхозник на свет просится.
Грицько. И вам дай боже того же. Твердохлеб. А мне откуда? Я еще не женатый.
Грицько. Это дело поправимое. Всему колхозу видно, как вы на мою Марийку поглядываете.
Твердохлеб. Ну и что?
Грицько. А она на вас. Видная выйдет пара. Я свою Марийку за кого попало не отдам! Только за героя! За гордость нашу! За того, кто двенадцати пуль не испугался! Государственного человека!
Твердохлеб. Я и не знал, что вы оратор. Грицько. А какую свадьбу отхватим! На всю губернию! Еще бы — Григорий Чорный выдает свою дочку Марийку не за кого-нибудь, а за героя-пограничника, за Семена Твердохлеба!
Твердохлеб. Вы, наверно, забыли, что вас никто и спрашивать не будет?
Грицько. Я понимаю. Это дело деликатное. Любовь. Голубку спугнешь — порх! — и нету ее.
Твердохлеб. Григорий Чорный, вы сказали Христе, что приехали к нам на время?
Грицько. Зачем мне беспокоиться, если вы сами ей сказали?
Твердохлеб. Я с вами не шучу.
Грицько. Я думал, мы на посиделках, и пошутить не грех. Если обидел вас, простите и не гневайтесь… Я Христе все рассказал. Документы показал… Твердохлеб. А она?
Грицько. Когда женщина любит — и каторга не помеха. Жалко мне брать ее с собой, отрывать от родного колхоза. А она: я семь лет тебя ждала, вместе будем жить, где ты — там и я. Думаю еще и мать взять, сами знаете, пускай старый человек в хате порядок соблюдает, за детьми ходит…
Твердохлеб. Мать любит вас?
Грицько. Уж так любит, так любит…. Если не возьму с собой, пешком за поездом побежит.
Твердохлеб. Григорий Чорный, вы уже присмотрелись к нашим людям?
Грицько. Человек себя не скоро показывает.
Твердохлеб. Так ничего и не увидели?
Грицько. Меня семь лет в лагерях исправляли. Газеты читал. Людей слушал. Работал так, как на себя никогда не работал. Сознательный пришел, а вы спрашиваете.
Твердохлеб. Значит, вы понимаете, что Христю мы вам не отдадим?
Грицько. Неужто в колхозе и любовь на счету?
Твердохлеб. В колхозе все на счету. Вот вы и подумайте, следует ли вам обманывать Христю. (Уходит.)
Грицько (вслед), А если у меня любовь? (Один.) Боже! Помоги мне хоть на этот один день! Лучше с десятерыми Иванами дело иметь, чем с одним Твердохлебом! (Уходит.)
Входят Омелько и Василина.
Омелько. Да видано ли, чтобы вот так танцевалась горлица?
