П. П. С. И не верьте ему, если будет грозиться, что изобьет Вас на парадном, он не осмелится этого, и лучше пройдите через черный ход".
"Милый и достойный друг. Ты говоришь: прислать фотографию с автопортрета. Но разве это возможно. Разве сухая и холодная, равнодушная фотография сможет передать его скрытый смысл, его тайную красоту. Только музыкой, разве, я мог бы дать представление о разнообразии и удивительной дисгармоничности черт автопортрета. Сделай такой опыт: ночью, когда все спят, открой тихонько крышку рояля, зажмурься и изо всей силы бей обеими руками по клавишам; и когда за стеной начнуть кричать, и дворник будет ломиться в дверь, и сойдет внезапно с ума дремавший кот — ты получишь некоторое представление о действии моего портрета на ум и чувство толпы.
29 апреля 1915 г.
Крепко целую тебя. А как, брат, жаль Вандербильда: ведь он ехал покупать мой автопортрет — так и не удалось.
Твой Л."
Вот мы и ознакомились с опубликованными более полувека тому назад письмами Леонида Андреева.
Добавлю, что автопортрет действительно был написан и после смерти писателя, последовавшей 12 сентября 1919 года в деревне Нейвала, хранился в одном из музеев Финляндии.
В 1959 году вышли в свет воспоминания Корнея Чуковского. Прочитав главу о Леониде Андрееве, я вспомнил о его письмах к Сергею Голоушеву и, подумав, что они могут заинтересовать Чуковского, перепечатал их и послал Корнею Ивановичу.
Вскоре в Алма-Ату пришел ответ. "…Спасибо Вам за доброе отношение к моей книжке, — писал Чуковский, — книжка, по-моему, имеет больше недостатков, чем достоинств, клочковатая, неровная. Это только эмбрион книжки. Если доживу до второго издания, внесу в нее много нового — о Короленко, о Кропоткине и дам иллюстрации. Тогда она заиграет по-другому. За письма Леонида Андреева горячо благодарю. Я уже читал их, не помню где. Юмор в них вымученный. Они не отражают подлинного Андреева, но очень возможно, что я ошибаюсь. Если я буду в конце ноября в Москве, буду счастлив повидаться с Вами. Врачи шлют меня в санаторий. Еще раз спасибо! Преданный Вам Корней Чуковский"[7].
Одна фраза в этом письме — "они не отражают подлинного Андреева" — показалась мне странной. Она как бы перечеркивала прежние строки Чуковского, написанные им же в его воспоминаниях — "было очень много Андреевых, и каждый был настоящим".
Суждения современников о таланте и творчестве Леонида Андреева противоречивы. Скиталец называл его фантазию необузданной и дикой, талант — мрачным и трагическим.
