— Ага, он. Ну, не нашла?
— Нет. А ведь все время в руках держала… — Она нащупала билеты за обшлагом рукава, обрадовалась. — Вот они, я же помню. Пошли.
Оба пальто повесили на один номер, а фанерную бирочку Наташка взяла себе.
— Запихаешь куда-нибудь, как билеты, — сказала она Светке. — Придется тогда ждать, пока все оденутся.
В зале уже танцевали.
Молодежь знала друг друга если не по именам, то в лицо. Порой выяснялось, что знакомому лицу принадлежит знакомое имя. Так Валька Бурмакин, чье имя частенько склонялось у Канюковых в доме, оказался гем широкоплечим задавакой, которого Светка видела не раз на танцах.
Сегодня он не танцевал. Стоял с каким-то парнем в углу, заигрывали с танцующими девчатами.
— Сейчас к нам привяжутся, вот увидишь! — сказала Светка, вынужденная «за кавалера» вести подругу. Их относило в общем потоке танцующих туда, где стояли парни.
Но как Валька, так и его приятель только скользнули по фигуркам девушек равнодушными взглядами. Как по пустому месту. Не обратив внимания на Светкины чехословацкие туфли с каблучками-иголочками, посчитали слишком девчонками, мелкотой. Светка, задетая за живое, презрительно скривила губы:
— Его что, в шахте по башке стукнуло, твоего Вальку?
— Почему?
— Да разве нормальные такими бывают? Отец в прошлом году устроил ему пакость, теперь опять поймал с лосем, а Бурмакин его на себе вытащил из тайги. Чудно!
— Отчего ты такая злющая, Светланка? — ужаснулась Наташка.
— Вовсе не злющая, нормальная. Просто не люблю дураков.
Светка уселась на свободный стул возле стены и вытянула ноги — выставляла на зависть девчонкам роскошные туфли, а заодно мстила равнодушным, мешая проходить мимо. Пожалуй, она действительно начинала злиться, что никто из парней не догадывается «подсыпаться» к ней. Но это потому только, что надоело таскать «за кавалера» Наташку. И ни почему больше!
— Никого знакомых, словно бы нарочно! — вздохнула она.
В репродукторе засипело — вальс кончился, иголка не снимала звука. Пары танцующих распались.
— А вон Витька Костянкин, около двери. Видишь?
— Витька не вещь, — сморщила нос Светка.
В этот момент завклубом снова опустил на завертевшуюся пластинку звукосниматель, и в репродукторе рявкнул саксофон. Светка подобрала ноги, собираясь встать, и увидела подходившего Вальку Бурмакина.
— Пойдем, родня, дадим жизни! — сказал он Наташке.
Он сказал это, словно одолжение делал: ладно, мол, так уж и быть! Светка ни минуты не сомневалась, что Наташка его не интересовала. Но тогда почему бы не пригласить Свету Канюкову — все-таки не чета Наташке? Конечно, она очень бы еще подумала, танцевать с ним или нет, но это уже другой вопрос…
