— Ну-ка, давай аптечку! — вместо обычной неторопливой шутки приказал ей Фома Ионыч. — Бинты, йод, чего еще надо? Ты лучше знаешь…
С перепугу у нее опустились руки, она растерялась.
— Что с тобой, деда?
Старик нетерпеливо, досадливо отмахнулся:
— Аптечку готовь, Шугин разрубил ногу, сейчас принесут… Шевелись, чего рот разинула?
У девушки отлегло от сердца — слава богу, с чужим человеком несчастье, не с дедом! Она захлопотала у белого с красным крестом шкафчика на стене. Два индивидуальных пакета, йод, марганцовка. Что может понадобиться еще? Наверное, спирт, но спирт давно выкраден.
На крыльце затопали, тяжело задышали люди.
— Открой дверь! — нетерпеливо прикатали кому-то, видимо медлившему. Чья-то рука с такой силой рванула за скобу, что в окнах задребезжали стекла.
— Тише, гад! — снова загремел тот же голос.
«Воронкин, — узнала по голосу Настя, — вечно ругается».
Двое, задевая плечами косяки, внесли раненого. Он обнимал их за шеи. Тряпье, кое-как намотанное на его ногу, набрякло от крови.
— На койку ложьте, ребята! — распорядился Фома Ионыч. — Подводу сейчас пригонят, только перепрягут коня. Надо перевязать покуда…
Шугин, побледневший, с ввалившимися от потери крови и трехдневного пьянства глазами, по обыкновению, старался прикинуться неукротимым, удивить лихостью.
— Обойдусь, мастер! Лучше прикажи, чтобы шофер «скорой помощи» не сигналил сиреной. Напоминает спецтранспорт… на котором в уголовку возят…
Он внезапно обмяк, бессильно привалился к стене. С бесформенной, похожей на грязный узел ноги на пол скатывались тяжелые красные капли.
Тихонько ахнув, Настя метнулась в свою комнату. А через мгновение была уже возле раненого. Ловкими движениями разматывая уродливую повязку, попросила:
— Подай мне бинты, деда! И ножницы!
Из раны на плюсне, ничем не удерживаемая, бежала кровь. Стиснув зубы, девушка сыпала прямо на рану содержимое жестяной коробки из-под чая. Коричневатый, летучий, как дым, порошок темнел, брался коростой.
И вдруг — кровь остановилась!
— Ловко! — уважительно сказал тот самый Воронкин, который не умел обходиться без ругательств.
Словно извиняясь, Настя подняла на него робкий взгляд:
— Это споры дождевика. Гриб такой есть, знаете? Пыхалка…
В ее проворных пальчиках с хрустом рвался пергамент обертки индивидуального пакета. Когда под окном заскрипела несмазанными осями телега, девушка кончала накладывать аккуратную новую повязку.
Еще до того Шугин открыл глаза:
— Мотануло!.. Как из-за угла кирпичом…
