Она встречала его под тёплым одеялом. Он обнимал её, крепко прижимал к себе, тихонько шептал ласковые слова. Это были минуты наивысшего блаженства. Ради них Дуся могла ждать его вечно.
Берёзы за окном оделись в изумрудные наряды. Потом с тополя полетел пух. От него Дуся чихала, смешно морща нос. Она проводила часы у открытой двери на балкон, наблюдая за быстрыми птичками. Они галдели, чирикали, иногда дрались. Дуся улыбалась и щурилась от солнечных лучей.
Когда с деревьев полетели пожелтевшие листья, в их уютном мирке впервые прозвучало слово «ипотека». Он стал раздражительным. Почти перестал с ней разговаривать. Надолго уходил куда-то, возвращался злой, уставший. Курил на кухне, чем страшно раздражал Дусю. Она демонстративно удалялась в комнату, усаживалась на любимый диван. Ждала, когда он успокоится, придёт, обнимет.
Однажды, когда они, как обычно, ужинали вдвоем на кухне, он внезапно сказал:
— Мне скоро тридцатник, Дусь. Через полгода. У моих друзей уже дети скоро в школу пойдут. У некоторых по двое.
Она даже есть перестала. Замерла.
— Что думаешь, а, Дусь? Ты любишь детей?
Ничего она не думала. Она вообще об этом не думала. Встречая на улице чужих детей, старалась обойти их стороной. Они были громогласные, беспокойные. Часто плакали, махали лопаточками, кидались песком и внушали чувство тревоги. Нет. Не хотела она детей. Не хотела, чтобы кто-то нарушил их такой привычный и размеренный быт. Но промолчала.
Он вздохнул:
— Ладно. Подумаем после переезда. Какие дети в этом съёмном курятнике…
Дуся расстроилась. Курятник ей нравился.
Переехали они в один день. В самом начале декабря. Накануне собирали и паковали скромные пожитки. Дуся нервничала, суетилась, без конца проверяла мешки и коробки. Он, напротив, казался спокойным и сосредоточенным. Только перед самым выездом ещё раз осмотрел свой драгоценный ноутбук, замотанный в шуршащую пузырчатую плёнку.
Новый район на окраине Москвы оглушил Дусю. Придавил величием высоченных однотипных строений. Вокруг асфальт и машины. Ни берёзы, ни тополя.
Сверкающий зеркалами лифт взмыл на семнадцатый этаж. Квартира показалась Дусе огромной. Необъятных размеров холл. Две пустые гулкие комнаты. В кухне с эркером только электроплита и раковина. Запах краски и клея.
Он расплатился с грузчиками, захлопнул массивную железную дверь. С шумом выдохнул. Улыбаясь, повернулся к ней:
— Не дрейфь, Дуся! Обживёмся.
Вытащил бутылку шампанского.
— Ну, что, давай праздновать? Всё будет хорошо.
