Убеждена, изучение влияния масонства на мировоззрение Пушкина откроет новый раздел в его творчестве — космогония Поэта. Мысль о бесспорной роли масонов в мировых катаклизмах не нова. Но истина о масонстве значительно глубже и серьёзнее. Настолько серьёзнее, что мы можем только иронично улыбаться — по своему невежеству — утверждению о том, что и Иисус был масоном (об этом — в серьёзном исследовании Мэнли Холла об эзотерической философии).[48] Но это уже другая тема — для других книг, для других исследований…
Конечно, надо иметь мужество серьёзно взяться за тему «Пушкин и русское масонство». Время как будто уже не мешает этому. В январе 1995 г. в Москве сделана первая попытка: проблема была включена в тему научной конференции, организованной Научным советом Российской академии наук по истории мировой культуры и Государственным музеем Пушкина. В списке докладов — сообщение японского исследователя Кэйдзи Касама «Пушкин и русское масонство» (нашёлся-таки смельчак, хотя опять из иностранцев!). Спрашиваю учёного секретаря музея Пушкина о сути выступления Касамы. Ответ: стенограмму не вели. Неужели все 45 подготовленных к симпозиуму интересных пушкинских тем (судить могу только по заголовкам) оказались бабочками-однодневками? Очередным «мероприятием» к юбилею поэта?! Стенограмму докладов не получила, но зато снабдилась важной информацией: в дни конференции вход в музей со стороны Хрущёвского переулка осаждали толпы националистов. Они услышали звон, не зная, о чём он. Масон — сон — мезон — зон — звенящее слово. Оно всколыхнуло чёрную муть со дна мрачных черносотенных душ. Чернели лозунги, дробились крики: «Бей жидо-масонов!» Разве я не права, утверждая: нужно быть смельчаком, чтоб взяться в России за эту тему! Нет, плохо быть на Руси масоном…
Но вернёмся к зайчикам, попам и прочим дурным приметам. Конечно же, не страх перед ними остановил Пушкина на пути к Сенатской площади. Предчувствие, его гениальная Интуиция, та, полученная свыше и не сразу расшифрованная им, информация-озарение о провале дела, о бессмысленности поездки вернули Поэта обратно.
Это и есть ответ на вопрос: почему Поэт отказался от намерения ехать в столицу? Дошедшие до Михайловского слухи о петербургских беспорядках, о стрельбе на Сенатской площади взбудоражили истомившегося в ссылке Поэта. 15-го утром[49] он выехал в Петербург. Заметьте, остановиться намеревался у Рылеева. А к кому ещё было ехать? Во-первых, предполагал, что у чуждого светской жизни товарища его нелегальный приезд в столицу останется незамеченным! А во-вторых… Но об этом чуть позже. Оно связано с другим, не менее важным вопросом:
