1
Мне так и не удалось поспать в эту ночь — немец до утра бомбил Симферополь. Первая волна бомбовозов прошла над городом с наступлением темноты. И так до самого рассвета, волна за вол-ной. Дадут немного отдышаться, и опять беги через всю улицу в надоевшее до смерти убежище. А надоело оно потому, что в нем было душно, сыро и тяжелый, в три наката потолок буквально давил на мозги. Ни распрямиться, ни повернуться — люди стояли, прижавшись друг к другу, носовой платок из кармана не достанешь, чтобы отереть взмокшую шею.
Всем нам надоела эта беготня туда и обратно — из редакции в бомбоубежище, из убежища в редакцию, но что поделаешь, бегали — таков приказ. И только один из нас, секретарь редакции, тишайший Нико Агиашвили взбунтовался. Он сказал:
— Хватит. Ложусь спать. Будет налет, пожалуйста, не будите. Спящий смерти не видит. Не проснется и все.
— Дело хозяйское, — сказал я, прислушиваясь к отдаленному гулу бомбовозов. — А я, брат, лучше пойду. В этом вопросе я с тобой не единомышленник. Бомба на голову? Нет, меня это и во сне не устраивает.
На рассвете небо, наконец, затихло, и мы, злые, как черти, помятые и уставшие, вылезли из убежища.
Наша улица в эту ночь не очень пострадала: разрушило пустующую хатенку на углу, с другого дома взрывной волной снесло крышу да во фруктовом саду, где стояли наши типографские машины, бомба разбила в щепу большую цветущую яблоню.
Я прошел садом в наш флигелек и едва успел разуться, как появился редактор газеты, капитан Валико Эсаяшвили.
— Ты очень устал, Константин? — спросил редактор. А мог и не спрашивать об этом — сам немало набегался, показывая подчиненным пример дисциплины.
— А что? — спросил я. — Пока я еще в силах таскать эти милые сапожки.
Редактор поморщился. Значит, я не вовремя заговорил о сапогах. А сапоги мне достались знаменитые — редакционным острякам было на чем оттачивать зубы. Когда я получал зимнее обмундирование, в каптерке сапог моего размера не оказалось, и пришлось влезть в огромные кирзовые корзины, сшитые, вероятно, на какой-то особый случай. Чего я только не напихивал в них — и бумагу, и солому, и портянок я наматывал по две пары — не помогло. Хожу по земле, как водолаз по дну морскому. Одним только они были хороши: обувался я по тревоге быстрее всех, а разувался не касаясь сапог руками. Взмахну ногой, и летит моя обувка через всю комнату в самый дальний угол.
Валико как-то обещал, что пойдет со мной к вещевикам, и сапоги мне выдадут взамен этих чуть ли не генеральские, но обещание свое он так и не выполнил, а сейчас сделал вид, что и намека моего не понял.
