– Сука, он меня… – зарыдал кто-то. Соловей не разобрал, кто. Хруст.
– Вы со скинами связались, бля, – произнес голос Убера.
Соловей повернулся и выстрелил на звук. Грохот. Вспышка.
Черт. Соловей увидел белое испуганное лицо Карима и за его спиной – белесое лысое чудовище. Чертов скинхед. А потом тьма опять подступила.
И Карим тонко заверещал в темноте.
– Сука, Соловей, ты меня подстрелил! – закричал он. Соловей не обратил внимания.
Он выстрелил еще раз. Крик оборвался.
Соловей раскрыл обрез, пальцами, обжигаясь, выдернул гильзы – одну за другой. Вторую еле вытащил, ее раздуло. Бросил гильзы на пол. Они с легким пластиковым стуком покатились по граниту.
Лучи фонарей плясали туда-сюда. Соловей поднял руку и выключил свой налобник.
– Соловей, тут никого. Соловей, ты здесь?
Он нащупал в кармане куртки патроны. Пластиковые гильзы, хрупкие от времени. На ощупь Соловей выделил одну – она была холоднее других. Латунная. Отлично. Латунным он почему-то больше доверял. Пластиковые гильзы за столько лет начинали крошиться.
Он вытащил патроны и вслепую перезарядил обрез. Защелкнул, взвел курки.
«Ну же, где ты, сука-скинхед?!»
– Соло… – Голос стих. В темноте хрустнуло так жутко, что по нервам пробежал разряд. Кто-то закричал от ужаса. Ссыкун, сука, подумал Соловей.
– Соловееей! – донеслось из темноты. – Идет серенький волчок, он укусит за бочок.
– Не та сказка! – закричал кто-то. Соловей выругался. Тоже мне, нашелся подражатель.
– Вырвет сердце, вырвет глаз… – монотонно продолжал Убер в темноте.
Платформа, гулкая пустая темнота. Мертвая пустая «Волковская» давила на нервы.
– Выходи, кто пидарас.
Хруст, звук удара, вскрик. Падающее тело.
– Он там! Огонь! Бей его!
«Дебилы», подумал Соловей.
Его люди опять начали стрелять. Вспышки, вспышки. Уши болели от грохота. Визг пуль. Одна пуля чиркнула по мрамору, высветив свой путь ярким росчерком. Вжж.
– Не стрелять! – крикнул голос. «Круглый, что ли?», подумал Соловей.
Стрельба стихла. Полная тишина. Мертвая. Соловей слышал отдаленное учащенное дыхание кого-то.
Соловей нагнулся и поднял табличку, посветил. Да, та самая…
Перевернул. Пробежал глазами. Замер, потом тихо засмеялся. Выключил фонарь.
На табличке – выцарапана молитва на удачу, ну чтобы бросить курить. Русским буквами, потому что арабских Мамед, похоже, не знал. Никакого второго списка. Никаких «граната спрятана за бутылкой».
– Сука, – сказал Соловей с восхищением. – И тут наебал!
Он выбросил табличку – далеко в сторону. Жестяной звук. И тут же туда кто-то выстрелил. Бух! Еще один. «Кретины», – подумал Соловей, пригибаясь.
