– Что?
Он произнес задумчиво, самому себе:
– Если я не могу его выгнать или убить, я должен его контролировать.
– Что? – не понял Чечен.
– Ничего.
Мэр задумался на мгновение, затем продолжил:
– Найди его и приведи ко мне. Скажи, для него есть хорошая работа.
Лицо Чечена вытянулось – от удивления. «Боже, какой он идиот, – подумал мэр в раздражении. Он внезапно почувствовал глухую ненависть ко всем людям, оставшимся на земле. – Почему, черт побери, никто не доделал работу, начатую атомными бомбами?! Почему?! Мы же заслужили».
– Но… он же… – начал Чечен. В его голосе появились плаксивые, ноющие нотки. Только сейчас мэр понял, что его в последнее время раздражает в телохранителе. Нет, ни тупость, это нормально. А вот то же самое, как у жены – впечатанные в каждую фразу особые нотки. У жены сварливые, у Чечена – ноющие. И никак их не убрать, потому что они даже этого не замечают. Потому что эти самые нотки и есть основа, каркас любых их слов.
Мэр разозлился.
– Поговори мне еще!
Этот здоровый дебил обиженно вскинулся:
– Он мне руку сломал!
– Правда, что ли? – Мэр негромко засмеялся.
«Выписать этому Уберу премию, что ли?»
Мэр с презрением оглядел охранника:
– Жаль, что не шею. Ну ты долбоеб. Иди быстро подрочи здоровой рукой и за дело…
Чечен заворчал. Мэр безжалостно продолжал:
– Не встает? Ну тогда просто потереби. И чтобы завтра утром этот лысый был здесь. Понял?
– Да пошел он! – Чечен побледнел. – Я его убью на хуй. Убью.
Мэр начинает кричать:
– Ты, блядь, что-то не понял?! Жопу в руки и приведи его, дебил!
Лицо Чечена побледнело, затем потемнело. Он явно собирался что-то сказать и даже открыл для этого рот. Но, подумав, закрыл. «Он все-таки далеко не такой тупой, каким иногда кажется», подумал мэр.
Мэр кивнул.
– То-то же. И скажи Соловью, что мне нужно с ним поговорить.
Лицо Чечена прояснело. «Понял, дурачок», – подумал мэр.
– Так вы его… этого урода…
– Дебил! – Мэр разозлился. Он не заметил, в какой момент опять перешел на крик: – Делай, что сказано! Думает он, пидор ебаный. Думать вообще не твоя забота! Даже близко не твоя, кретин.
5. Убийца чудовищ
По белой, слегка пожелтевшей от времени тарелке змеилась трещина. Убер посмотрел на нее, провел пальцем вдоль наметившегося разлома. Даже это красиво. Да, делали же когда-то вещи. Привет из прошлого.
Каждая такая вещь – как запись в дневнике. Никогда у меня не хватало терпения на дневник, подумал он. «Начинал, делал пару записей и забывал».
Он переступил с ноги на ногу, потрогал лоб. Там, куда ударил Мамед, до сих пор ныло. Шишка будет, ага.
