– За счет заведения, – сказал он.
Убер взял стакан, покрутил в руках.
– Спасибо. Шестнадцать граней? Или двадцать?
– Семнадцать. Это уникальный экземпляр… Иногда.
– Что? – Убер поднял взгляд, удивленный.
– Это ответ на ваш вопрос, – сказал бармен. – Про справедливость. И мой ответ: иногда.
3. Наказание мэра
В какой-то момент мэр почувствовал, что в комнате кто-то есть, и поднял взгляд. Чучело медведя угрожающе скалилось из угла. В следующее мгновение от чучела отделилась тень.
Перед ним был Убер. Голый по пояс, весь в крови и синяках, один глаз заплыл. В руках – огромный нож кукри.
– Ты, – сказал мэр. Ноги ослабели.
– Каково это? – спросил Убер. Он перевернул стул, ногой толкнул мэру. Скри-ип. Тот проехал и остановился рядом с мэром.
– Что? – Мэр откашлялся. В горле пересохло. Неужели этот бритый убил и Соловья?
– Быть все время на связи с тем, кто жрет людей. Ощущать его голод. Сытость. Довольство. Кормить его собственными руками.
Тон Убера был жесткий и равнодушный. Мэр понял, что взмок. По спине протянулась ледяная полоса. Этот спокойный тон пугал больше криков и угроз. Его просто собирались убить – и никаких шансов и способов отменить эту казнь не было. Мэр сел на стул, тот жалобно скрипнул – как предчувствие. Мэр вытер лоб ладонью.
– Я… понимаешь ли… – начал он. Давай, соберись. «И начни делать то, что лучше всего умеешь – убеждать».
– Юру убили, – сказал Убер.
– Что? – Сердце стукнулось и замерло. И снова пошло. Мэр покачнулся, без сил опустился на стул. Внутри что-то разрывалось. Медленно, с чудовищным треском. Мир отдалился, стал какой-то ненастоящий.
– Что? – спросил он еще раз. Голос был слабый, почти беззвучный, но скинхед услышал.
– Твоего сына больше нет. Это правда.
– Ты его?!
– Нет. – Убер покачал головой. – А Юра был лучше тебя. Настоящий человек. Его убил твой любимчик Соловей, если тебе интересно. Тебе интересно?
– Нет, – сказал мэр. – Да. Нет.
– Это все, что ты хочешь сказать? А? Подумай.
Мэр подумал.
– Ты… ты не знаешь, что это. Каково это. Когда твой сын… твой ребенок… он делает что-то, что ведет его к гибели… что-то опасное… Неправильное. Неверное. И у тебя нет никаких сил этому помешать. Когда-нибудь ты поймешь, что я чувствовал.
– Это ты приказал Соловью убить Марту?
Мэр поднял голову.
– Нет.
– Да, – раздался голос. Убер вскинулся, повернул дробовик. Голос был женский. Из темноты на свет фонаря вышла жена мэра. Убер вздрогнул, опустил оружие. Лицо ее было плоское и безжизненное, постаревшее. Цветной халат делал тело Светланы бесформенным. Усталое бесформенное чудовище с сединой в волосах.
