– Ну? – сказал Чечен.
– В общем, такое дело. Я тут подумал, что если бы я был настоящим ангелом, там, на небесах… меня бы звали… знаешь как? Тебе понравится.
Чечен склонил голову на плечо, оглядел Убера.
– Ну и?
– Видишь ли, у каждого ангела есть имя, – сказал Убер. – Которое отражает что-то в нем. Какую-то важную черту. Скажем, Метатрон означает Глас Божий. Абаддон – Истребление, Губитель. Это ангел-убийца, разрушитель. Селафиил – Молитва к Богу, он побуждает людей молиться. Теперь понятно?
Чечен, заинтересовавшись, опустил нож.
– Как-как? Повтори.
– Селафиил, – сказал Убер.
Чечен поднял густые брови.
– Села… Охренеть имечко. И это означает… молитва к Богу?
Убер кивнул.
– Совершенно верно. Рад, что ты следишь за ходом моей мысли, брат. Теперь я должен вернуться к началу и напомнить: если бы я был ангелом, то у меня должно было бы быть соответствующее имя…
– Да. И какое?
Убер сплевывает кровь, голос его звучит слабее.
– Меня бы звали… слышишь?
Чечен заинтригованный, наклонился, чтобы лучше слышать. В следующее мгновение Убер ударил его головой в нос. Страшный хруст. Чечен отлетел назад и упал. Нож со звоном проскользил по полу.
Убер, весь забрызганный кровью Чечена, жуткий, сказал:
– Меня бы звали: ОТЪЕБИСЬ.
8. Перо в крови
– Мика, – позвал Убер. – Мика, ты где? Это я, Убер.
Тишина.
Затылок Убера заледенел. Сердце замерло так, что он испугался, что оно превратилось в стекло и сейчас от боли треснет, развалится на тысячу, миллион кусков.
– Мика!
На полу в луже крови лежало черное перо. Рядом скорчилась Нэнни. Глаза ее были открыты – и пусты. Кажется, в них отражались небеса и ворота.
Убер наклонился. Поднял перо.
* * *
Весь перевязанный, Хвост сидел за столом и закусывал. Нос у него перебит и заклеен пластырем, под глазами страшными синяки. Сломанная нога примотана бинтами к палке. На столе лежал огромный нож, кукри в ножнах. Нож того… голубоглазого фашиста…
Хвост иногда вспоминал тот момент, когда шлюха оттолкнула его на рельсы и побежала. Он открыл дверь, чтобы принести ей еду и воду – как обычно. Даже не собирался трахать, сегодня он был в благодушном настроении. А она выскользнула из цепей и ударила его палкой. Обычной палкой. Боль была страшная. Хвост ощупал шишку на голове. Даже в глазах потемнело.
Конечно, он разозлился. Это было… обидно. Возможно, он единственный относился к шлюхе как к человеку. Он пришел покормить шлюху, а она его так… Он тогда потерял самообладание, это правда. Но это все от обиды. Хвост схватил палку – она была скользкая от крови, в два шага догнал ее и ударил в затылок. Он всего лишь хотел вернуть – око за око. Наказать. Удар был совсем легким, нестрашным, почти беззвучным. Шлюха упала. Хвост иногда слышал этот звук в темноте – без всякого повода, он возникал и зудел. Звук, когда ломается шея. Звук, когда она сложилась на полу туннеля. Мерзкое смутное ощущение. Кррак.
