– Я красный скинхед вообще-то, – сказал Убер. – Редскинс! Какой блять на хер фашист?! Ты с дуба рухнул?
– Все вы, фашисты, так говорите, – сказал Викинг рассудительно. – Как запахнет жареным, все фашисты сразу становятся белыми, пушистыми и какают исключительно бабочками. Но стихи зачетные. Око за око. Справедливость. Возмездие. Все дела.
– Насчет запахнет жареным – отлично сказано. – Убер засмеялся. Лицо у него было смертельно белое, на лбу выступила испарина. Зрачки огромные от боли, так что глаза скинхеда казались глубокими, как бездна. Он повернул голову, втянул ноздрями запах от своего развороченного, обожженого плеча, засмеялся. – Уфф. Красота!
Люди Соловья переглянулись, синхронно отодвинулись подальше. В глазах мелькнул ужас.
– Ты… чего? – спросил Желтый.
– Обожаю запах напалма по утрам, – сказал скинхед.
При виде их вытянувшихся лиц Убер засмеялся. Желтого затошнило, он убежал в угол. Звуки рвоты.
Викинг кивнул.
– А ты крутой, фашист. – Он помедлил, переступил с ноги на ногу. Поднял блестящие щипцы, показал Уберу. – Продолжим?
4. Лейкин и Соловей
– Ушел! – Соловьев в сердцах сплюнул, прижал обрез ладонью. – Ушел, бля! Архангел хуев. Лейкин!
– Ч-что? – Худощавый помятый Юра в испуге вытянул тонкую шею.
– Он тебя бил?
Узкие брови Юры поднялись еще выше, изогнулись страдальчески.
– Н-нет… А!
Бум! Юра упал. Затем повернулся, с трудом сел, зажав рукой половину лица. Сквозь пальцы потекла кровь. Удар рассек ему бровь.
– Теперь бил, – сказал Соловьев. – Понял?
Юра вдруг поднял голову. В его взгляде появилась необычайная решимость. Соловей отступил, удивленный. Как тигр в зоопарке, которого тяпнул тупыми зубами крошечный козленок.
Юра поднялся на ноги, встал, шатаясь. Выпрямился, оскалил окровавленные зубы:
– Нет. Больше никогда.
– Нет? – Соловей сначала не поверил. Он сделал шаг назад, застыл. – Что ты сказал?
– Я больше не хочу делать то, что ты приказываешь. Я больше не буду отступать.
– Дуралейкин, а ты не охренел, случаем?
– Это всего лишь боль. Боль можно терпеть… – Удар опрокинул его на пол. Соловей подошел и ударил ногой – точно в лицо. Юра закричал. Еще удар. Юра кричал дико, нечеловечески.
– Хватит? – спросил Соловей.
Юра барахтался на полу, весь в крови, Затем начал подниматься…
– Парень, не надо, – сказал Круглый. Голос заместителя дрогнул. Он сделал шаг к Соловью, протянул было руку… опустил.
– От боли можно кричать, – сказал Юра окровавленным ртом. Половины зубов там не было. Лицо перекошено, один глаз заплыл и сполз вниз. – Боль – это всего лишь боль. Ты убил Марту, урод.
