Но Рену он об этом не говорил: война с оборотнями для Даара была священной. И не ему, пришлому, ставить под сомнение существование ее главной цели.
Но теперь все зашло слишком далеко.
— Того самого Зверя? — спросил Дэшон очевидное. — Ты так решил, потому что этот ревел громче остальных?
— Заткнись, Д-шон! — прошипел Рен и даже почти правильно произнес его старое имя. Что означало, что сейчас он серьезен как никогда. — Ты чужак. Ты его не чуешь. Бей в колокол.
И хлопнул за собой дверью.
Дэшон бегом направился в коридор. Он мог спорить с Даареном сколько угодно, но когда тот отдавал приказы, выполнял быстро и беспрекословно. К тому же, какой бы это ни был зверь, охотников в любом случае нужно созывать.
А даже если и правда тот самый — разве это плохо? Ночной кошмар обрел форму, и теперь его можно победить. Так чем это плохо? Даже если предположить, что он, как говорят, умеет оборачиваться по своему хотению и в человека, и в животное, и в птицу. Что они — птицу не победят? Пусть даже очень большую и злую птицу. А с животным уж точно справятся.
Так чего им бояться? Рычит громко? А Рен себя слышал? Как он сам рычит, когда злится?
Дэшон добрался до винтовой лестницы, взялся за перила, выдохнул и быстро пошел вверх.
“Уйду на пенсию, — мрачно подумал он. — Вот возьму и уйду. Возраст уже не тот, чтоб по лестницам бегать…”
И перешел на бег.
“Оборотни, тропы, звезды, ветви, травы, — перечислял про себя все, что мог вспомнить о Звере. — Человек, животное, птица. ?Хочет уничтожить людей. Очень страшно, да, нас тут все местны?е пытаются уничтожить, и ничего, живем. Громко ревет, значит, большой. Великаны тоже большие. Что я упускаю? Еще раз: оборотни, тропы, звезды…”.
Почему-то покоя не давали звезды.
Говорили, знамением его появления станет яркая звезда в небе. Звезда, которой не было до дня, когда он придет, которой не будет после. А Дэшон никаких новых звезд в последнее время не замечал, хотя небо всегда изучал внимательно. Поначалу, когда только попал сюда, надеялся определить по звездам, куда это его занесло. Потом — по привычке. Звезды тут были близко, низко, небо — чистым, мерцающим, бездонным. Дэшон даже пытался рисовать созвездия и составлять звездные карты. И потому точно знал: никаких новых звезд на небе в последнее время не появлялось.
Он уже почти поднялся по лестнице, почти добрался до колокола, когда споткнулся и схватился за перила и мотнул головой, отгоняя одну простую мысль: день, когда зверь придет, и день, когда зверь заревет, — это разные дни. Вряд ли он родится — и сразу примется уничтожать род людской, так?
