Солнце по-прежнему ярко светило, легкий ветерок чуть шевелил листья на деревьях, воздух был наполнен свежестью, запахом трав; но и в природе появилось что-то новое, как будто она чувствовала тревогу людей.
…Астахов сидел в грузовой машине, которая отвозила его группу в дальний конец аэродрома, и разговаривал с товарищами, не давая воли мыслям, назойливо напоминавшим о Тане. Война по-новому определяла и устраивала то самое будущее, которое еще вчера, еще два часа назад, казалось таким ясным. Встреча с Таней откладывалась на самое неопределенное время.
Едва группа, к которой принадлежал Астахов, расположилась в густом кустарнике на границе аэродрома, как со стороны города послышался далекий, но все же ясно долетавший сюда продолжительный гудок. Через минуту к нему присоединились другие, затем — третьи… все гудки города слились в один сплошной, то затихающий, то возрастающий гул… Над головами, заставив Астахова и товарищей присесть от неожиданности, на бреющем полете пронеслись на запад восемь истребителей. Следом, также к западу, прошли еще несколько самолетов, но уже на высоте.
— Ну, вот, кажется, началось! — проговорил один из курсантов. — Они же, сволочи, начали бомбить сразу несколько городов. Могут и сюда пожаловать.
— Если уже не здесь! Воздушная тревога в городе. Слышишь?
— Этот звук из могилы услышишь: прямо душу на части рвет! — со злобой проговорил Виктор, прислушиваясь к гудкам.
— Хлопцы! Вы подумайте, что теперь делается на границе! — возбужденно произнес Зайчик. — Ведь такая лавина сразу нагрянула.
«А ведь Федор теперь в Бресте»! — мелькнуло у Астахова.
Голос младшего лейтенанта, руководившего группой, вывел Астахова из задумчивости. Двух курсантов послали за обедом. Гудки прекратились. Подошел посыльный и о чем-то доложил младшему лейтенанту. Он оставил Астахова старшим, сообщив ему, что в городке распространился слух, будто десант в сто человек сброшен в районе аэродрома с целью уничтожения самолетов, и вместе с посыльным ушел в сторону авиагородка.
Время от времени Астахов направлял в разведку по два человека. Они возвращались, ничего не обнаружив.
Принесли обед, но ели неохотно. Только Вася Пуговицын не изменил своим привычкам.
Младший лейтенант вернулся после обеда. Собрав всех, он сказал:
— Враг по всей границе перешел в наступление. Части нашей армии обороняются…
Его слова были прерваны вновь объявленной воздушной тревогой и оглушительными залпами зенитной артиллерии. В небе возникли маленькие облачка разрывов. Немецких самолетов, сколько ни искал глаз, не было видно, но взгляды курсантов не отрывались от неба — хотелось увидеть врага.
