Из дверей вышел начальник штаба. Витя тихонько сжал руку Астахова, когда назвали фамилию его друга. Астахов вышел на середину и выжидательно посмотрел на притихший строй.
— Орлов!
Рослый, белокурый парень, стоявший в первом ряду, заметно вздрогнул, широким шагом вышел на середину.
— Новиков! Коломиец! Казаков!
Курсанты торопливо выходили из строя, поглядывая на своего инструктора. Лица их были серьезные, немного смущенные. Астахов внимательно вглядывался в каждого.
«Как будто хорошие ребята. Только вот этот Коломиец мал ростом». Астахов вспомнил, как Виктору приходилось в свое время подкладывать на сиденье подушку. «Может быть, и этому придется».
— Родионова! — продолжал вызывать начальник штаба.
«Не везет. Не по адресу попала. Только бы еще не дали», — досадливо поморщился Астахов.
Последним был юноша. Астахов обернулся к группе, нетвердо скомандовал, и они отошли в глубину двора. Курсанты живо отвечали на вопросы. Они смотрели на Астахова с нескрываемым уважением. Это было ново для Николая. Но он вспомнил, как сам когда-то смотрел на инструктора, и принял это как должное.
К Родионовой он обратился в последнюю очередь. До этого она слушала молча, смело наблюдая за Астаховым.
— Вы когда-нибудь летали? — спросил Астахов.
Родионова не ожидала такого вопроса и ответила не сразу.
— На планере только.
— Нравится?
Астахов вдруг понял, что глупее этого вопроса не придумаешь, и нахмурился. Родионова удивленно посмотрела на инструктора.
— Ничего, нравится, — просто ответила она и улыбнулась.
Астахову показалось, что она смеется над ним.
— Мы хотим, чтобы в будущем вы были летчиками, летчиками на всю жизнь. От вас потребуются все ваши физические и моральные силы. Хочу предупредить всех, — Астахов невольно посмотрел на Родионову, — будет трудно, очень трудно, не жалуйтесь!
Родионова, поймав его взгляд, слегка откинула голову назад, нахмурила тонкие брови и не без резкости ответила:
— Не беспокойтесь, товарищ инструктор, что такое «трудно», мы знаем давно.
Кое-кто сдержанно усмехнулся. Астахов подавил чувство неловкости и тем же спокойным тоном продолжал:
— Раньше многие считали, что летчиком нужно родиться, как поэтом, музыкантом. Подобные слова сейчас вызывают улыбку и ничего больше.
Авиация, — действительно, искусство, но для овладения этим искусством нужны только те качества, которые вырабатываются жизнью: трудолюбие, настойчивость, внутренняя собранность, смелость. Вы должны понять, что это не общие фразы. Сама жизнь требует смелых людей, а не только авиация. Я знаю людей, которые после первых полетов бросали учебу. Таких — единицы и, по всей вероятности, они в авиацию шли только потому, что форму, почет и славу, которыми окружены наши летчики, любили больше, чем самолет, и, как правило, в первых же полетах показывали качества, противоположные тем, о которых я вам говорил: трусость и собственное ничтожество.
