Фу, блин, ну и похмелье. Чо вчера было-то?
Вспыхнул овал, сообщение отправилось, и со скоростью света пришёл ответ:
Ты ваще ничо не помнишь?
Моё сердце колотилось. Я изо всех сил старался печатать как можно быстрее.
Неа (расскажи.
Я затаил дыхание. На этот раз ждать ответа пришлось дольше.
Ты была в отключке. Прости, прости, что я тебя бросила одну! Я же не знала, что ты тааак напилась! Чо ты пила? И чо у вас с Финчем?
Не знаю, –ответил я.
Грейс отправила мне грустный смайлик и вслед за ним ещё одно сообщение:
Тут, блин, такое… кто-то выложил твою фотку. Хз кто, но, по-моему, Финч.
Чувствуя подступающую тошноту, я написал:
Какую фотку? У тебя она есть?
Есть.
Перешли мне.
Я старался держать себя в руках, когда картинка всплыла на экране, слишком маленькая, чтобы что-то разглядеть. Нажал, чтобы увеличить, приблизил и увидел свою малышку на кровати. Она лежала на спине, грудь была голой. Меня едва не вырвало, как Лилу вечером, но приступ тошноты сменился яростью, когда я прочитал комментарий к фото:
Похоже, эта девчонка получила свою зелёную карту.
Твою мать, –написал я, забыв на секунду, что я – Лила. Хотя с подружками она наверняка материлась.Что это за херня?
Хз. Он тебя обзывает нелегалкой, что ли? Ты же полубразильянка, да?
Нихера, я американка. Да хоть бы и да… –напечатал я, слишком сильно разозлившись, чтобы закончить фразу.
Грейс ответила:
Понимаю ((это ппц. Но зато ты такая секси!
Я покачал головой, поразившись глупости этого замечания, и едва себя не выдал – всё равно они обе это выяснили бы – но решил ничего больше не писать. Моё сердце просто не выдержало бы.
Мне пора, – написал я.
Ок. На связи! – ответила Грейс.
Я удалил переписку. В моей голове всплывали ужасные кадры – несколько воображаемых и один весьма реальный.
– Готова рассказать, что случилось? – спросил я Лилу спустя несколько часов, когда она наконец выплыла из спальни. Вид у неё был задумчивый и сконфуженный. Я сидел в гостиной и ждал её.
– Ты и сам знаешь, что случилось, – ответила она мягко. Вероятно, они с Грейс уже вывели меня на чистую воду. Телефон она сжимала в руке. Потом положила на чайный столик, экраном вниз, и села рядом со мной, по всей видимости, чтобы не смотреть мне в глаза. – Я слишком много выпила.
– Даженемногопить тебе не стоит, – заметил я. – Ты несовершеннолетняя.
Она придвинулась ближе, положила голову мне на плечо и тяжело вздохнула.
– Я знаю, пап. – Она давила на жалость, искала сочувствия, но я оставался непреклонным.
