Присутствующие датчане были тронуты. Мы поднялись с пожеланиями успеха. Фелисьен поднял бокал и, против своего обыкновения, молча пригласил выпить здравицу. И мы выпили серьезно, с глубоким чувством.
Вскоре беседа сделалась сердечной и веселой, но вдруг Снеедорф, задумавшись во время разговора с директором, неожиданно спросил:
— Вы, господа, конечно, слышали об одной русской в Упернивике?
Мы все сразу замолкли от изумления. Фелисьен вылетел в полном смысле этого слова из своего кресла.
— О Надежде Головиной? — воскликнул он.
Снеедорф созерцал неожиданное действие своего вопроса. Его спокойные глаза постепенно разгорелись, и он кивнул капитану. Нильс Киркегор, все так же молча улыбаясь, вынул из объемистого кармана своего сюртука старую коробку из-под консервов. Он медленно открыл ее и, к нашему величайшему удивлению, вынул из нее листок, точка в точку похожий на полученный нами в сочельник.
— Выловили мы ее, — сказал Нильс Киркегор, — на широте Фискернеза. Она была принесена безусловно с севера.
— Это, без сомнения, самые удивительные сведения, которые кто-либо и когда-либо вылавливал в море, — спокойно сказал Снеедорф.
Он предложил нам познакомиться с содержанием записки. Содержала она опять два столбца мелкого письма на русском и французском языках:
Надежде Головиной.
43°6′5''с. ш.
Упернивик.
Р-тору.
Р-тору.
При этом никакой подписи, ни даты, ни слова пояснения.
Фелисьен Боанэ уронил столик, подскочил к библиотеке и бросил на стол объемистый атлас.
Директор нашел нашу записку и в нескольких словах объяснил дело нашему гостю. У нас была и широта, и долгота. Оставалось только найти на карте пункт, где пересекаются обе линии.
— Но это ужасно, это ужасно! — кричал Фелисьен, когда это было сделано. — Отвратительная мистификация. Видел ли кто-нибудь коробку, брошенную в море среди покрытой льдом равнины? Гнусная мистификация!
Что все мы были взволнованы, в этом надо сознаться. Все, кроме Снеедорфа. А Нильс Киркегор около него улыбался своей постоянной беззвучной улыбкой.
— В Упернивике, — сказал старик, — узнаем больше. А потом, — продолжал он с постепенно усиливающимся ударением, — если окажется, что это не дело скверного остроумца, потом мы увидим…
Какое-то намерение созрело в эту минуту в его голове.
III.
«Gorm den Gamle» — великолепное судно, прочно построенное с применением всего опыта последних полярных путешествий. Шхуна невелика, так как многочисленные экспедиции уже давно доказали, что судно малого размера неоценимо в северных морях.
