Какъ Миша попалъ на фабрику | страница 10

Миша повернулъ въ другую сторону. Тамъ уже размотанную и свернутую пряжу укладывали тюками, навалили большой, высокій тюкъ и прикрыли его бумагой. Вдругъ, сверху, точно по щучьему велѣнью, спустилась доска и такъ его приплюснула и сжала со всѣхъ сторонъ, что сдѣлала совсѣмъ маленькимъ: хоть бери да на ладонь клади.

— Ты что тутъ шляешься?! — крикнулъ на Мишу подмастерье. — Ступай концы щипать.

Подмастерье повелъ мальчугана въ маленькую фабричную пристройку и отдалъ его на руки Васькѣ-старостѣ. Тамъ, въ этой пристройкѣ, сидѣли на полу пятеро мальчиковъ и лѣниво расщипывали короткіе, толстые концы пряжи, снятые съ початковъ и предназначавшіеся для низшаго сорта ваты.

Или Васька бывалъ сердитъ только со сна, или на него подѣйствовалъ давешній отпоръ Миши, — только "староста" обошелся съ новичкомъ на этотъ разъ довольно ласково и даже показалъ ему, какъ надо "щипать концы".

…Пятеро мальчиковъ сидѣли на полу и лѣниво расщипывали концы пряжи…

— Ну, ужъ работа! цѣлый день лежать на брюхѣ! — говорилъ онъ товарищамъ, и при этомъ разсказывалъ, какъ онъ "работалъ" съ тятькой и мамкой во время покоса и жнитва.

Однако, къ величайшему своему удивленію, онъ сталъ замѣчать, что страшно устаетъ отъ этой "пустяшной" работы. Точно будто эта пыль и волоски съ пряжи залѣзали въ носъ, въ горло и заваливали его, такъ что и дышать было нечѣмъ. И ноги уставали и руки; а когда Миша выходилъ изъ фабричныхъ дверей, у него являлось непреодолимое желаніе заорать, чтобы прочистить горло, и козломъ проскакать до казармы; чтобы хоть сколько-нибудь размять онѣмѣлыя ноги. Однако, онъ бодро переносилъ усталость, мечтая о зелененькой бумажкѣ, которую онъ скоро пошлетъ домой.

Когда перваго числа рабочіе отправились въ контору получать жалованье, вмѣстѣ съ ними пошелъ и Миша.

— Ну, ты еще на харчи не заработалъ, да на сапоги, — сказалъ конторщикъ, когда очередь дошла, наконецъ, до мальчугана.

Миша не выдержалъ: заревѣлъ. Онъ увѣрялъ, что ему не надо сапоговъ, а ему отвѣчали, что на фабрикѣ нельзя ходить въ лаптяхъ. Онъ чуть не рвалъ съ себя ситцевую рубаху, которую надѣли на него со второго дня его пребыванія на фабрикѣ, и говорилъ, что мамка даромъ пришлетъ ему холщевыхъ рубашекъ, а конторщикъ, смѣясь, назвалъ его дуракомъ и прибавилъ, что холщевыхъ рубашекъ нельзя здѣсь носить — по закону, "потому, если попадаешь въ какую-нибудь машину, такъ тебя вмѣстѣ съ твоимъ холстомъ и смелетъ, а если она зацѣпитъ за ситецъ — живо его разорветъ, и ты останешься цѣлъ"…