— Но это было так страшно! — проговорила я. — Как они накинулись на него…
Ее темные глаза вперились в мои.
— Будет этому типу наука. Впредь не сунется, — прошептала она.
Она обняла меня своей тяжелой рукой за плечи. И повела обратно в мою комнату.
— Забирайся в свою теплую кроватку, — приговаривала она. — Я тебя уложу.
Пока я забиралась под одеяло, она поглаживала мои волосы.
— А теперь спи крепко, — прошептала она. — Здесь тебе не причинят никакого вреда, сердечко мое. — Она подтянула мне одеяло до подбородка.
Я смотрела, как она на цыпочках вышла из комнаты. В воздухе остался витать насыщенный цветочный аромат ее духов.
Моя голова утопала в мягкой подушке. Я закрыла глаза, но знала, что еще не скоро смогу заснуть.
Сердце билось часто-часто. А за окном по-прежнему хлопали крылья летучих мышей.
Когда эти звуки наконец стихли, где-то неподалеку раздался другой звук. Я снова услышала глухие стоны и плач. Так близко… Прямо за стеной!
Жуткие, пугающие стоны то нарастали, то затихали.
Может, мне мерещится? Может, мне это только слышится?
На мгновение мне показалось, что я слышу слова. Глухие причитания заглушили даже печальные стоны. Одни и те же слова повторялись снова и снова:
— Я хочу умереть… Я хочу умереть… Я хочу умереть…
12
На следующее утро я в одной сорочке поспешила в кухню. Мои волосы были в полнейшем беспорядке, но меня это не волновало. Мне не терпелось расспросить Джонатана о летучих мышах, о зловещем ночном госте, о плаче и стонах — вообще обо всем!
Питер уже сидел за столом, жадно прихлебывая хлопья из огромной миски. По его подбородку текло молоко. Он приветствовал меня широченной улыбкой, позволяя полюбоваться пережеванной кашицей у него во рту.
Джонатан держал в руках высокую белую чашку с кофе. Когда я вошла в кухню, он улыбнулся и жестом указал мне на свободный стул напротив него.
— Питер, ты нормально спал? — спросила я.
Он кивнул.
— Не слышал летучих мышей, или человеческих криков, или еще чего-нибудь?
Он помотал головой и продолжал поглощать хлопья.
— Ты спятила, — пробубнил он; с его подбородка обратно в миску капало молоко.
— Вовсе нет, — возразил Джонатан. Он повернулся ко мне. — Эбби, я ужасно сожалею из-за вчерашней ночи. Соня все рассказала мне, и я считаю себя обязанным извиниться. Твоя первая ночь здесь — и надо же, обернулась таким кошмаром.
— Это было очень страшно, — согласилась я. — Я видела летучих мышей и…
Потянувшись через стол, Джонатан погладил мою руку.
