Подобный музей народного зодчества хотели создать и у нас еще в первые послереволюционные годы, при жизни Владимира Ильича Ленина. Для музея даже отвели место — бывшее имение великого князя в Стрельне. Известный географ Бениамин Петрович Семенов-Тян-Шанский собрал первые экспонаты. Потом гражданская война, голод, разруха надолго заглушили полезное дело.
Сегодня в Костроме — один из многих наших Скан-сенов. Пусть он не столь богат, как существующий уже много десятилетий и давно получивший мировую известность музей шведской столицы. Первый деревенский дом появился во дворе Ипатьевского монастыря всего полтора десятка лет назад. Сам монастырь, его стены и башни, его соборы, расписанные чудесными фресками, уже заслуживает того, чтобы только ради них посетить Кострому. А тут еще встречи с прошлым нашей северной деревни!
В Скансене интересное, но чужое. Здесь — свое, российское. Когда я зашел в бревенчатый, с маленькими оконцами дом крестьян Ершовых, увидел деревянную ступу, плетенные из лыка пестерки, самопряху, огромную русскую печь, туеса из бересты, просторные полати на балках-воронцах, на меня будто пахнуло духом старой, смутно памятной сибирской деревни. Наверное, в Сибирь все это пришло еще с первыми землепроходцами, осевшими на берегах студеных рек, бросивших зерна на отвоеванную у тайги пашню.
И уверяю вас, сельская церковь Собора Богородицы, построенная еще при Иване Грозном, как раз в год падения Казанского ханства, могла бы стать жемчужиной того же Скансена, а бани на сваях или мельница-толчея не менее интересные памятники северного деревянного зодчества, чем, скажем, конюшни возле церкви на берегу шведского озера Сильян, куда возят иностранных туристов.
Я прочел давно, не помню уже, где именно, поразившую меня фразу: памятниками истории и искусства Ярославль почти столь же богат, как Флоренция. Подумал, что автор все же хватил через край в порыве местного патриотизма. Может быть, сравнение показалось мне несколько притянутым потому, что я знавал Ярославль еще в ту пору, когда надписи о том, что такой-то памятник охраняется государством, в иных случаях лишь спасали его от окончательного разрушения, начатого пожаром и снарядами во время белогвардейского мятежа. В трудные годы восстанавливали самое необходимое. Настоящей, широкой реставрации помешала война. Потом в строительных лесах оказалась почти вся старая часть Ярославля, и постепенно он стал почти таким же магнитом для туристов, как Суздаль или Владимир.
