— Ничего подобного вы никогда не видели, ведь это же, это…
Прямо под нами в узком искусственном ущелье был виден как бы макет лестницы шлюзов, выполненный рукой искусного мастера. К одному из них ползла модель нашей "Шексны". Можно было заглянуть в ее трубу…
Поздний вечер, последние километры Мариинки. Гора, а на ней в пожаре заката — чудо из чудес, знаменитая семнадцатиглавая деревянная церковь Вытегорского погоста. Полистайте книги, посвященные истории отечественной и мировой архитектуры, там есть ее снимки. А здесь — вот она, рядом, любуйся, удивляйся!
Любуйся гармонией куполов, взбегающих к главному замысловатыми уступами. Удивляйся тому, что этот простоявший с петровских времен храм поставлен без единого гвоздя, срублен и пригнан топорами сельских плотников так точно, что не понадобилось даже конопатить пазы между бревнами.
Вот и окраины Вытегры. Водная дорога проходит сквозь город. Подъемный мост пропускает "Шексну" к последней пристани Мариинки.
Сто пятьдесят лет прослужила Мариинская система России прежде чем сдать вахту идущему ей на смену Волго-Балту. Одним из первых обсохнет бывший шлюз святого Дмитрия в березовой роще под Вытегрой. Его начальник — Николай Антонович Шинкарчук.
На систему он поступил в 1912 году. В те времена начальник шлюза именовался "унтером", носил мундир с зелеными кантами и большую жестяную бляху. Вахтенных называли "часовыми" — им полагалась только бляха. Шинкарчук поступил рабочим-судопропускником.
— Да, значит, катал я ворота на шлюзе святой Елизаветы, а потом забрили меня в солдаты. Служил артиллеристом в Кронштадте. После революции отпустили нас по домам. Но в то времечко на печи долго не засиживались. Взяли меня в части Чека, а вскорости определили в Москву-столицу, в отряд особого назначения, который нёс охрану во время съездов и важных заседаний.
Шинкарчук не раз видел Владимира Ильича, большей частью на трибуне или в президиуме. Был в зале Большого театра, где VIII Всероссийский съезд Советов обсуждал план электрификации России. Запомнил листок серой бумаги — изображено сердце, на нем крупные буквы "Электрификация", от сердца вроде ниточки к пяти квадратикам: жилище, пища, одежда, культура, транспорт…
Из Москвы Шинкарчук вернулся в родную деревню Даниловку, где сидели с лучиной и ткали на самодельных станках холсты для рубах. Теперь этой деревни нет — ее перенесли, там котлован второго шлюза Волго-Балта.
За долгие десятилетия работы на системе Николай Антонович и сам перепробовал много и многих научил. Был вахтенным на шлюзе, кузнецом в ремонтных мастерских, багермейстером. На войну ушел солдатом, воевал с первого года до победы, в саперном батальоне после боя был принят в партию.
