— Катер впереди!
Это кричат наши "дозорные" со штормового мостика.
В самом деле, издали слышится характерное тарахтение мотора. Проходит пять минут, и из-за поворота прямо на нас вылетает моторная лодка. Люди, сидящие в ней, еще издали машут руками. Лодка делает разворот и, рискуя опрокинуться, подваливает к борту теплохода. По шаткой стремянке к нам карабкаются первые гости из Туры: председатель окрисполкома, начальник отдела НКВД, редактор эвенкийской газеты и другие местные работники…
Крепкие рукопожатия, восклицания, расспросы:
— Ну, товарищи, спасибо вам!
— Не стоит. Дело нетрудное. Не нам спасибо говорите, а воде за то, что не подвела. Скажите, лучше, нефть у вас есть?
— Найдем немножко. Чтоб в Туре да чего-нибудь не было. А пока, — весело подмигивает начальник авиабазы, — принимайте дары. Раньше встречали гостей хлебом-солью, а у нас завелся свой обычай.
В руках у него влажный мешок. В мешке что-то шевелится. Наш гость ловким жестом встряхивает свою ношу — и на палубе начинают биться крупные рыбины.
Туринцы гурьбой идут осматривать теплоход. Он им нравится. И действительно, сейчас, когда из-за гор вырвались первые лучи солнца, судно выглядит необыкновенно красиво. Яркие разноцветные флаги чуть колышутся в воздухе. Солнце играет на поручнях, на иллюминаторах. Теплоход идет, властно рассекая воду, тяжелый, сильный, большой. За ним послушно движется караван, тоже принарядившийся, тоже расцвеченный флагами.
— А в машину спуститься можно?
Можно и в машину. Тут чистота — свято соблюдаемый закон. Но сегодня стахановская вахта механика Пантелеева превзошла самое себя. Чистота могла бы, кажется, удовлетворить самого придирчивого хирурга, для которого пыль и грязь — самые страшные враги. Гудела нефть в топке вспомогательного котла, с неуловимой для глаза скоростью вращались два огромных гребных вала, поворачиваемые 1400 лошадиными силами.
Когда после осмотра машины поднялись в салон, где аппетитно пахло жареной рыбой, часы показывали уже 5 часов утра.
— Через 40 минут будет Тура, — сказал редактор, выглядывая в иллюминатор, — налегайте на рыбу и айда на палубу.
В каютах не осталось ни одного человека. Толпятся на баке, на штормовом мостике, а неугомонный Олег Молчанов вскарабкался даже на мачту: он непременно хочет увидеть Туру раньше всех.
Но увидели ее мы все сразу. Она вынырнула из-за высокого мыса, поросшего чахлой лиственницей.
Представьте себе пологий склон, зеленеющий весенней порослью. Представьте далее несколько десятков домиков, разбросанных по склону, не успевших еще почернеть под влиянием солнца, ветра и непогоды. Впрочем, кое-где виднелись уже не домики, а настоящие двухэтажные дома. Еще были видны радиомачты, и участок вспаханной земли, и деревянная каланча, и серебристый самолет, привязанный под берегов к якорю. Не знаю, как выглядит Тура в дождливую погоду, когда свинцовые рваные тучи несутся низко над землей, но в это чудесное утро она была необыкновенно привлекательной, какой-то солнечной, светлой, нарядной…
