— Держись, Асей! Держись!..
Койзмэн ушел от края, стал быстро срезать гибкие, как хлобыстины, чахлые березы и, скручивая их, вить вицу 1).
Кок Асей жалобно кричал внизу, думая, что товарищ бросил его. Тогда Койзмэн снова приник к краю обрыва и, свесив вицу, потряс ею и закричал Асею:
— Эй! Выдра! Крепись! Не падай духом…
Закинув голову назад, Асей видел, что зеленая веревка делается все длиннее, опускаясь вниз, звено за звеном…
Солнце скрылось за горою. Тучами поднялся из травы гнус, облепляя лицо и руки Койзмэна, слепя ему глаза. Внизу Асею было не легче. Он перестал кричать и, может быть, был уже без чувств, когда сплетенная Койзмэном вица ударила его концом в плечо. Асей не шевельнулся. Койзмэн кричал ему — напрасно! Асей не шевелился. Тогда Койзмэн взял камешек и, нацелясь, кинул — метко: от удара камня кок вздрогнул, очнулся и ухватился руками за вицу. И была пора — ноги его висели в воздухе над неукротимой волной черного порога… — Ком с целый дом обрушился в поток и исчез бесследно в его черных волнах. Ухватись за вицу, Асей стал переступать по осыпи ногами. Наверху Койзмэн, обмотав себе по поясу верхний конец вицы, упираясь ногами в стволы и корни, полз на спине выше и выше меж берез, все далее от края. Он не видел кока, но по тяжести знал, что тот держится и лезет наверх… Вдруг вица ослабела… Койзмэн в испуге закричал, скинул с пояса вичное кольцо и пополз назад, к обрыву. У самого края, цепляясь за березы рукой, ничком лежал Асей. Койзмэн втащил его повыше, пытался приподнять — не смог, повернул лицом вверх, распорол ножом от ворота к груди рубашку, послушал сердце. Сердце бьется. Тогда Койзмэн изо всей силы ударил кока Асея ладонью по одной щеке, по другой — и еще и еще: иного средства приводить в чувство зуек Койзмэн не знал. Асей пошевелился, вздохнул и застонал, открыв глаза.
— Неча пялиться. Айда! А то комарьё совсем заест!..
Кок привстал со стоном — все тело его было избито, — и поплелся за Койзмэном среди берез…
В очаге пырта весело трещал сушник.
Дым уходил в отверстие крыши. Кок Асей лежал раздетый у огня на куче мха. Одежда кока, развешанная на палках, дымилась паром, сушась. Койзмэн грел воду в котелке для чая и ворчал:
— Посеял чемоданчик-то! Где он? В океан уплыл. А тебе бы в самый раз теперь чаю с ромом. Видал я, что ты бутылку схоронил в баульчик.
Так и надо, Так и надо: Не ходи, Куда не надо!
Пей теперь пустой чай! А то: варенье, молоко, компот, сухари! Тоже! Ha-ко, поломай зубы о житную шаньгу! Ишь ты, весь в синяках! Тебя бы теперь водкой вытереть… Ну, пей чай. Да спи.
