— Вас к телефону, месье Клерфэ.
— Вы не знаете, кто?
— Увы, месье. Спросить?
Это из санатория! — занервничала Лилиан. — Это точно Крокодилица!
Сейчас узнаем. — Клерфэ поднялся из-за стола. — Где у вас телефон?
Кабина в холле, справа у двери.
— А вы пока принесите вино. Откупорьте бутылку, и дайте вину подышать.
Неужели Крокодилица? — спросила Лилиан, когда Клерфэ вернулся.
— Нет. Это мне звонили из Монте-Карло.
Клерфэ помедлил немного, но когда увидел её сияющее лицо, подумал, что ей не повредит услышать неприятную новость, что где-то в другом месте, а не только в санатории, может умереть человек.
— Звонили из главной клиники Монте-Карло, — сказал он. — Умер мой хороший знакомый.
— Вам надо возвращаться?
— Нет. Там уже ничем не поможешь. И мне кажется, для него это был счастливый конец.
Счастливый?
— Да. Он перевернулся на гонках и остался бы полным инвалидом.
Лилиан с удивлением посмотрела на него. Ей показалось, что она ослышалась. Как мог этот чужой здесь человек нести такую околесицу?
— А вам не приходило на ум, что и калека тоже хочет жить? — спросила она очень тихим, но полным ненависти голосом.
Клерфэ опешил и не нашелся, что ответить. У него в ушах всё ещё звенел голос другой женщины, твердый, металлический и одновременно отчаянный голос той, которая ему только что позвонила. — Что мне делать? Феррер ничего не оставил! Нет денег! Приезжайте! Помогите мне! Я на мели! Это вы виноваты! Вы все виноваты! Это всё вы и ваши проклятые гонки!
Потом он пришел в себя. — Да, вопрос не простой. — ответил он Лилиан. — Этот человек безумно любил женщину, которая изменяла ему с каждым механиком. А он был гонщиком, влюбленным в своё дело, но никогда не поднялся бы выше среднего уровня. Всё, что он хотел от жизни — были победы на крупных гонках и его жена. Он умер, прежде чем узнал правду и о том, и о другом, и он умер в неведении, что жена не хочет его больше видеть с ампутированной ногой. Вот это я как раз имел ввиду, когда говорил о его счастье.
Но, может быть, он всё-таки жил бы, и жил в радости!
— Вот этого-то я и не знаю, — ответил Клерфэ, неожиданно сбитый с толку её вопросом.
— Мне приходилось видеть, как люди умирали в куда худших условиях. А вам не доводилось?
— Мне тоже. — упрямо продолжала Лилиан. — Но они все хотели бы с радостью пожить подольше.
Клерфэ молчал. «О чём я тут говорю?» — подумал он. «И зачем? Не для того ли, чтобы убедить себя самого в том, во что я не верю? Этот жесткий, холодный, металлический голос в телефонной трубке, голос жены Феррера!»
