Сказал, что семья живет здесь, в городе, на частной квартире, а там, в Балъюрте, он ютится у дальней родственницы почти к чулане.
Сергачев слушал его не перебивая, только пыхтел дымом, как паровоз, и показался Казбеку похожим на старого деда, играющего с внучатами в поезд. Продолжая говорить о квартире, Казбек мысленно представил Сергачева с оравой внучат и невольно улыбнулся.
Сергачев не обратил внимания на его улыбку, может быть, он и не слушал Казбека, а думал с эти минуты о чем-то своем. Но когда Алимов окончил свою речь, Сергачев выпрямился, кашлянул в кулак:
— Кхм, насчет квартиры вот что я тебе скажу. Ты теперь работник райкома, Балъюртовского райкома партии. Вот у них и добивайся квартиры. А я что? — И он так развел в стороны свои длинные руки, что вылезли далеко из рукавов пиджака белоснежные манжеты рубашки, словно два белых флага.
И перед мысленным взором Алимова сразу же погас созданный им образ доброго деда, играющего с внуками в поезд. Показалось, что поезд ушел, а он остался на вокзале один в чужом, незнакомом городе…
— Ну, в случае чего, звони, — сказал Сергачев на прощание.
А Казбеку показалось, что он сказал: «Звони только в крайнем случае, а вообще-то ни на кого не надейся, работай сам».
Как и две недели назад, после первого посещения Сергачева, ноги сами понесли Казбека к морю. Но совсем другое настроение было у него сегодня. За эти две недели сильно похолодало, с севера надвинулся циклон, дул резкий, почти зимний ветер, море штормило.
«Почему, собственно, Сергачев должен со мной нянчиться, — думал Казбек, — я теперь один из нескольких десятков районных редакторов. Все вопросы мне надо решать в районе, он прав».
Да, все вопросы нужно решать на месте — это открытие было для Казбека все-таки несколько неожиданным. Он вспомнил словно восседающего на столе Салавдина Алхановича, его недавний упрек, что «уровень газеты падает», вспомнил выжидающую улыбку Варисова, вспомнил маленькие глазки Саидханова. Вспомнил и вдруг остро почувствовал все те реальные сложности, которые могут создать и уже создают эти люди в его работе. Неужели отъезд в Балъюрт — это действительно, как сказал один из его приятелей, десять шагов назад? Может, пока еще не поздно, сказаться больным, уйти и поступить в аспирантуру?
Стоять у моря было холодно, неприютно, Казбек поднял воротник пиджака, но это не защитило от ветра. «Ладно, нечего плакаться, — ожесточенно распахнув пиджак навстречу ветру, решил Казбек. — Мне не холодно, не холодно, не холодно! Мне тепло, тепло, тепло! Вот так и с работой — надо думать, что все будет хорошо, и все будет хорошо. — Казбек улыбнулся самому себе и уже совсем с другим настроением зашагал домой. — Сейчас скажу Яхе, что все хорошо, что Сергачев обещал полную поддержку, и уеду. Немедленно в Балъюрт! Надо налаживать дело во что бы то ни стало!..»
