Тайфун | страница 9



, церковный двор вымостили темно-красным кирпичом, а на стены и ограду храма извели прорву извести. Хорош был и дом священника; еще бы, ведь он и его помощники — это посланцы всевышнего на грешной земле. Им и права большие что в церковной, что в мирской жизни.

Но началась война Сопротивления, и весь приморский район захватили французы. Когда они пришли в деревню, церковь вдруг изменила свой облик. Теперь ее оконные проемы и даже сводчатая дверь превратились в амбразуры, а шпиль — в наблюдательную вышку, с которой на несколько километров просматривалась вся округа. По временам эти проемы уподоблялись пасти сатаны, и тогда из них извергался удушливый дым и огненные строчки пулеметных очередей, в мгновение ока уносившие десятки человеческих жизней. По верху церковной ограды натянули колючую проволоку, а во дворе построили несколько блокгаузов. По ночам из них неслись ужасные крики, слышались удары и топот, словно из преисподней. Дорога, что вела к церкви, стала пустынной. Даже воздух возле церкви пропах кровью, и казалось, стоит пройти рядом с божьим храмом, сразу испачкаешь одежду в крови. И сегодня, когда враг давно уже выбит из этих мест и брошенное оружие убрано, нет-нет да и появится в воздухе тошнотворный запах крови и послышатся крики избиваемых людей. Колокольный звон по-прежнему раздается на всю округу, но теперь голоса колоколов изменились — они не поют, а ревут, словно попавший в западню зверь.

Давно уже не вспоминают люди, как экономили каждый грош, каждую чашку риса, собирая деньги на церковь, как проливали пот на ее строительстве, как с гордостью выслушивали похвалы гостей. Все, что вчера почиталось, сегодня потеряло значение, да и от самого авторитета церкви ничего бы не осталось, если бы не вековая привычка. И потому особенно обидно, когда вечером под гром трех колоколов, от которого, кажется, шпиль начинает раскачиваться в такт мерным ударам, приземистые крестьянские лачуги, беспорядочно разбросанные вокруг церкви, испуганно вжимаются в землю.

Хижина сестер Нян и Ай притулилась на окраине хутора Бак, примерно в полукилометре от церкви. Возле домика, состоявшего из одной комнаты и двух пристроек, как у большинства крестьян этого забытого богом края, были небольшой сад, крохотный пруд и кухня под низким навесом. Сестры жили здесь после смерти родителей без радости и считали дом своим временным приютом. Обе побывали замужем, обе были брошены мужьями и вернулись в эту хижину, как птицы возвращаются в старое гнездо, несмотря на то, что существуют, может быть, и лучшие пристанища…