Когда дует северный ветер | страница 98
Вдруг, как гром среди ясного неба, прозвучал выстрел. Это Нам Бо, притаившийся за широченными банановыми листьями, подал условный знак. Те из солдат, кого Нам успел сагитировать, тоже начали палить в воздух. Ба не успел понять, что к чему, как на плечо его с силой обрушилось весло. Лодка перевернулась. А вокруг громыхали выстрелы — сущая баталия. Сам Ба во французском своем мундире, с болтающимся у колена револьвером и длиннющей саблей, с распухшим от удара плечом барахтался в воде, как собака. Солдаты, стоя на мелководье, переворачивали опрокинутые лодки. Когда суматоха улеглась, стало ясно: исчезли сорок с лишним солдат вместе с оружием — выбрались небось на берег, а там их и след простыл. Ротный вдобавок лишился девушки, а он-то уж видел ее своей младшей женой, да и с плечом дело худо. Оставшиеся снова сели в лодки и молча поплыли дальше, к большой реке, — сдаваться войскам Нго Динь Зьема.
Ну а Нам Бо, едва обзавелся он сорока с лишком винтовками солдат хоахао, получил приказ приступить к организации в здешних местах боевой зоны. Оказалось, винтовки эти — первое оружие, захваченное в ходе восстания, и их распределили по всей дельте Меконга.
— Останься Ут жива, — сказал До, — у вас был бы уже взрослый ребенок, правда, Нам?
— Она погибла в ту ночь? — спросил я Нама.
— Нет, позже, за несколько дней до всеобщего восстания.
Что ж, теперь я знал: Нам Бо пережил свою первую любовь. Понял, почему он до сих пор одинок и нет у него ни жены, ни детей. Теперь он полюбил опять. Любимая его где-то там, вдали, пробирается сейчас во вражескую зону, ему не спится, вот он и рад перемолвиться словом с друзьями. Я собрался было расспросить его о смерти Ут Хао, но До опередил меня:
— Во время всеобщего восстания я, мальчишка лет четырнадцати, партизанский связной, вдруг узнал: бойцы Нам Бо на подходе, они будут штурмовать форты. И я вообразил вас почтенным старцем с длинной бородой, как у единорога. Когда Шау впервые привела вас к нам создавать кордон, она поделилась со мной: мол, поначалу решила вас звать «дядей»… Я уж тогда сразу подумал… Ну, Тханг, — обратился он вдруг ко мне, — теперь ваш черед. Расскажите о своей девушке, развлеките какой-нибудь историей. Давайте, давайте…
Мысли мои и впрямь были о девушке. Нет-нет, не о какой-то конкретной особе во плоти и крови… Так, некий изменчивый образ, то близкий, то далекий, ни разу не виданный наяву. Я думал о ней. Нет, это была не Малышка Ба, но на шее у нее розовела родинка, и не Шау Линь, но глаза ее, черные, бездонные, влажные, мерцали, словно вобрав в себя лунный свет… Чтобы развлечь Ут До, я мог бы припомнить немало забавных историй: желаете о войне — извольте, расскажу о боях в Сайгоне весной шестьдесят восьмого; о тяготах и лишениях — подойдет описание перехода по горным тропам Чыонгшона, где вместо риса пришлось есть коренья и листья…