Тин Нге рывком приподнялся и сел.
— Что это? Чай?
— Да нет. Пейте — сразу поймете.
Он взял кружку, пригубил глоток, заморгал и словно окаменел. Вообще-то голос у него был зычный, но тут он прошептал еле-еле:
— С сахаром?
— Вот именно, с сахаром. Да вы пейте.
— Bon! — Доктор сделал еще глоток.
Пил он медленно, смакуя, словно дожидаясь, чтобы каждая капля впиталась в его плоть. Потом протянул кружку мне:
— Прошу вас.
— Нет-нет, это вам. Я пил уже.
— Bon!
Осушив кружку с подслащенной водой, доктор словно ожил.
— Как вас зовут? — спросил он.
Я назвался.
— Кем работаете?
Я сказал ему.
— Bon! — Он протянул мне руку и крепко стиснул мою ладонь.
Потом был прорыв к Сайгону в дни праздника Тет в шестьдесят восьмом, по старинке — в год Земли и Обезьяны. После уличных боев в Сайгоне я снова навестил доктора в его полевом госпитале и подарил ему бутылку французского шампанского. Он раскупорил шампанское по всем правилам: пробка, хлопнув почище пистолетного выстрела, взлетела к самой крыше и упала обратно на стол.
— Вы, Тханг, истинный мой благодетель! Но считайте меня неблагодарным, я платить вам добром за добро не хочу. Ведь для меня делать добро — значит оперировать вас. Нет уж, лучше воздам вам словами: удач и успехов вам, летописец войны!..
В лесу было безветренно, с неба не доносился гул самолетов. Я не пошел кружной дорогой, а двинулся к дому доктора прямиком через пустырь. Мой развеселый эскулап Уи Бон Нон сидел за столом и делал какие-то записи.
— Добрый день, Девятый!
Он обернулся ко мне, снял очки и, хлопнув рукой по столу, издал протяжное радостное «о-о!».
— Здра-авствуйте, друг, одарявший меня вином и сахаром! — произнес он потом более членораздельно. — Нам Бо говорил мне о вас, заходите, заходите. Его самого еще нет, а я записываю тут для памяти кое-какие истории — просто чудо!
Я снял с плеч вещмешок. Он тем временем, указывая рукой на непомерно длинный гамак, протянувшийся наискосок через всю комнату, приговаривал:
— Садитесь… Садитесь сюда, я вам расскажу.
Такой уж был у него нрав — горячий, порывистый. Встретит кого — и без дальних слов прямо к делу. Зная его, я не стал ни о чем расспрашивать и сразу уселся в гамак, приготовившись слушать. Я уж привык, что он, лишь досказав начатую историю или дойдя самое меньшее до середины, вдруг спохватится: мол, до сих пор не предложил гостю чая.
Он повернул стул спинкой к столу, уселся поудобней и, не сводя с меня глаз, начал своим зычным голосом:
