— Боже мой, ну и поле! Кругом сушь, а здесь вода стоит. Если где не увидишь воды, знай: там трясина по колено, даже по пояс. Когда ты при этом в сандалиях, они то и дело увязают в грязи, попробуй найти их и вытащить. Босиком же все ноги обдерешь о колючие корневища. В лесу, бывало, час отшагаешь — тут тебе и привал: десять минут, пятнадцать, двадцать. А здесь — отдыхай стоя. Присядешь на кочку — засосет. Одно слово — «отдых», вся сбруя на тебе, вещмешок, оружие… Да и сам ты — легкая добыча для пиявок и комарья. Нет, уж на ходу легче. Вот и протопал до утра.
— А потом?
— Да все.
— И вы говорите об этом точно о подвиге каком-то.
Девица начинает дерзить, как вам это понравится?
— Вы не плакали, случаем? — спросила она с ехидцей.
— «Плакал», говорите? — Я притворился обиженным.
Она весело рассмеялась, обнажив ровные, как ряды кукурузных зерен, зубы.
— Что ж, вы еще молодец. Я вот знала одного подполковника, он приезжал сюда из штаба изучать обстановку и всякий раз нас спрашивал: «Отсюда до штаба нет другой дороги?» — «Дорог, — отвечали мы, — сколько угодно». Он страшно радовался, расспрашивал, что это за дороги, какие надо иметь при себе документы — он, мол, достанет любые… Мы отвечали: «Лучше всего две дороги — воздушная или подводная». Подполковник смеялся и говорил: он-де и через горы Чыонгшон переходил, но нигде не было так трудно, как на этом заболоченном поле, за одну ночь всех бед нахлебаешься, какие только бывают на свете, — хоть плачь, И добавлял: «Ну а я как-никак подполковник, мне плакать не к лицу! Но всякий раз, как иду через это поле, плачу. Бывает, так ноги о корневища изранишь — и силишься не плакать, а слезы сами льются».
Я смеялся: да-да, все это очень верно. Сам я, правда, не плакал, но разок-другой слезы наворачивались на глаза; напорешься на корневище ступней, а боль в голове отдает. И каждый раз я доходил до того, что сердился на Нам Бо. У него вон и сандалии безотказные, иногда я даже жаждал: пусть, пусть они тоже соскользнут, как мои — где ты, хваленое равенство! — но этого не случалось, сандалии держались у него на ногах как приклеенные.
Я теперь понял: чтобы ходить по болотам, нужно продевать ремешки на сандалиях иначе, чем для хождения по горам и лесам, — делать прорези не поперек, а вдоль подошвы, причем на каждой стороне четыре прорези рядом друг с другом, тогда ремешки будут плотно обтягивать ступни. Перед дорогой Нам Бо проинструктировал меня обо всем, жаль только не сказал насчет сандалий.
