Наш страх немного Бог.
Сворачиваю у расплавленной двери. В тусклом свете плавают сожжённые перья. По полу разбросаны выпотрошенные подушки. В центре водяное кресло. Подле него обезглавленный труп. Чуть дальше ещё один. Этот почти добежал до запасного выхода.
— Где они?
Я вздрагиваю. Ммарик выходит из темноты, в руке он сжимает Chp. Рука у него, к слову, вся в крови.
— Где Во? — проверяю каждый угол, каждый закуток темноты.
Там за водяным креслом. Прислонилась к спинке. В полутьме разглядишь не сразу, но она же вся бледная. Да, кожа отдаёт синевой, лицо белое. Во взгляде Во я прочитал мольбу. Прочитал или это только так показалось?
— В неё попали. Задели артерию, я смастерил повязку, но крови она, конечно, потеряла прилично.
Когда-то Во заботилась о ранах Ммарика. Он не рассказывал, кого встретил на улице, но ночью пришёл весь избитый: с красными синяками, треснутыми рёбрами и тремя сломанными пальцами. Во просидела с ним всю ночь. Мы все переживали, но Во явно больше прочих. Конечно, он его любила. Не болтуна Кацмана, не меня — мертвеца с пластмассой в башке. Ммарика — ублюдка, улыбающегося, как святой.
Теперь он платил ей той же монетой.
— Ну! — крикнул он. — Что у вас случилось? Где Кацман?
И тут пришло осознание. Девушка внизу. Она нас вычислила, она позволила мне уйти, чтобы я привёл дронов к Кацману. А Ммарик? Неужели она знала и про него?! Нас съели с потрохами. Моё маленькое чудо оказалось расчётливой ловушкой.
Лебедь.
— Кацман мёртв. На нас вылетела пара дронов. В него попали.
— Да, — в голосе Ммарика не было сожаления, — значит нас трое. Бомба?
— Что? Какая бомба? Надо валить!
— Бомба, — голос Ммарика стал холоднее, — у тебя?
Я кивнул.
— Отлично. Мы тут отлично всё зачистили. Ставим и салют.
— Да что ты несёшь?!
— Спокойно, — он протянул руку, — давай. Рванём вручную. Хватит, чтоб всё здание провалилось. Эти цветные уроды разлетятся, как розовые листья.
Я отвожу руку с бомбой.
— Сдурел? Что ты собрался рвать? Кацман мёртв, Во подстрелили. Берём её и валим.
— Нет, Agam. Это ты сдурел, как мне кажется. Мы стольким пожертвовали, и теперь ты решил уйти…
— Я решил не умирать ради сраного взрыва!
Ммарик тяжело вздыхает.
— Вернёшься к своей великолепной калечной жизни? Ну? Пластмассовое счастье, а?
— Я…
— Тебе же так хорошо гниётся, почему бы не продолжить?
— Ммарик…
Коридор налился шумом. Дроны щёлкают совсем близко.
— Мы всё решили. Мы все знали куда идём, — он больше не улыбался, лицо стало непривычно серьёзным, — я назад не вернусь. А ты?
