Пустые, стерилизованные мысли, ложные воспоминания. Мир в котором я не я. Так или… Зачем я это делаю? Это не месть, не ненависть? Зачем?
Да. Чтобы не возвращаться к своему калечному существованию. Только так, только здесь.
Ммарик действительно умел убеждать.
— Здесь Во, — умел, но только не сегодня, — мы не можем решать за неё. Нам сейчас нужно её вытащить.
— Так вот в чём дело? В Во?
Киваю.
— Да.
Я знал, что Ммарик меня не поймёт, что для него существовала лишь одна точка зрения.
Рука с Chp тянется в сторону Во.
— Что ты…
И эта точка зрения почему-то никогда не резонировала с его целями и желаниями.
Чёрный конус на долю секунды загорается красным.
Так даже лучше.
Во падает без крика. Только содрогается всем телом. Ломается, точно игрушечная.
Что не говори, а именно в этом детском неверии существовала вся магия жизни Ммарика.
— Я знаю-знаю, — шепчет Ммарик, — но ты должен понять — она бы не выжила.
Мои пальцы такие слабые. Не получается сжать их. Он вырывает бомбу. Праздничный торт, но на чужом празднике. Зачем бы мне чужое?
— Это всегда трудно. Но кому-то приходится быть уродом, чтобы другие…
Дроны замерли на местах. Не высовываются. Их наводчики знают, каков риск ошибки.
— От имени Совета, — женский голос. Я уже слышал его. — Прошу вас оставаться на своих местах!
— Видишь, — шепчет Ммарик, — выбора нет.
«Resqum» не настолько плох. Светлые стороны есть. Эта херня позволяет быстрее реагировать.
Ммарик не успевает отшатнуться. Я бью точно в челюсть. Его голова дёргается, ноги запинаются. Выхватываю бомбу из ослабевшей руки и что есть силы врезаюсь ему в грудь плечом. Глухой вздох. Протараненный Ммарик падает на спину. Бьётся затылком о плитку.
Я медленно поворачиваюсь. Дроны уже здесь. Окружают со всех сторон. Она тоже пришла. Мой проклятый Лебедь. Смело. Но ведь кто-то должен успокаивать безумцев, предотвращать катастрофы.
Пальцы сжимаются на бомбе. Забавно. Обычно она несёт смерть всем вокруг, но сейчас я жив только благодаря ей.
— Положи на пол, — у неё мягкий голос. Не умоляющий, но спокойный. Даже ласковый.
Ребёнок взял в руки нож, и мама пытается забрать.
— Я не… — осекаюсь под красным глазом дрона.
— Медленно.
Что за безумие?
— И тогда мы поговорим, — кивает она.
Да, завалимся в угловой ресторанчик и будем болтать про новую кофейную начинку и первых поцелуях. Если меня, конечно, не пристрелят.
Дроны скорее всего склоняются ко второму.
Кацман мёртв. Во мертва. Ммарик — грёбаный психопат. Наш маленький бунт сыграл по необычному сценарию. Наш херов бунт сыграл в ящик, если без иллюзий.
