Chp. Первого дрона разрывает мгновенно. Режут стены стальные осколки. Лицо обжигает горячий поток.
— Кацман? — не знаю, зачем я это кричу. Может, никакого смысла и нет. Просто так спокойнее.
Он медленно поворачивается на спину. Рука заползает в сумку.
Новая вспышка. Плита за моей спиной разлетается в щепки. Какой-то обломок проносится мимо меня. Плечо! Рукав разорван, кровь стекает по предплечью. Чувствую тепло на пальцах.
Дрон влетает в комнату серой кляксой. Зависает надо мной.
Его механическое жужжание перекрывает грохот. Резкий хлопок, словно что-то рвёт воздух. И снова.
В руку Кацмана чёрный кусок металла.
Стена рядом с дроном взрывается пылью, стальной каркас задевает, вспыхивают искры. Дрон разворачивается к Кацману. Готовится выстрелить.
Chp в моей руке вовремя разбирает его на детали. Искорёженный металл осыпается на землю, как разбитая ваза.
В воздухе висит тишина. Только мерное всхлипывание Кацмана нарушает идиллию. Я подхожу к нему. В дрожащей руке Кацман сжимает пистолет. Жутко древний. Я понятие не имею, где он такой откопал. Может это староверческая реликвия — дед отдал отцу, а отец ему. Плевать. Похоже, Кацман своё отстрелял.
— П-п-п… — бормочет он. — Па-а… па…
— Папа?
Кацман тычет пальцем в гравировку.
— Парабеллум, — прочитал я вслух.
— О-он самый. Вещь… В-вещь…
Кацман. Тот же болтливый, полноватый Кацман. Только весь в крови. У меня дрожат губы. Чёрт, что за безумие?
— Оч-чень плох… — он кивает на рану.
— Нет. Там… Та чиркнуло.
Обугленные лоскуты мяса выше груди.
«Уже собирался, как вдруг страшно захотел съесть прожаренного мяса. В смысле, крепко прожаренного».
Рвота подступает к горлу.
— Да-а, — протянул Кацман.
— Лежи, хорошо? Я только… сейчас… надо привести помощь.
Он тупо пялится. Глаза совсем телячьи.
— Лежи, всё хорошо.
Я достаю из его сумки «торт», выхожу в коридор. Стены заливают красные огни тревоги, ревёт сирена.
Похоже, Длуше Кацману действительно не суждено выйти из этого дома.
(Два дня назад)
Не знаю, как Ммарику это удавалось. Каждый раз, когда он ставил перед собой какую-то задачу — она автоматически становилась важнейшим делом для всех окружающих. Искра разжигала нас, заставляла ловить каждое слово Ммарика, словно он был древним пророком, а мы боговерной толпой горожан.
Проповеди Ммарика.
— Зачем тебе это нужно? — спросил я у него.
— Затем же зачем тебе.
— Что?
Он улыбнулся, словно добрый дядюшка, растолковывающий мудрость нерадивому племяннику.
