Я прочитала в Евангелии: "По плоду узнаете дерево".
Что ты думаешь об этом?"
Из моего письма, 10. 09. 89 г.
"Если ты вырастишь яблоню, и на ней будут яблоки, а потом придет кто-нибудь и польет их ядохимикатами, а ребенок сорвет яблоко и съест, то кто виноват в том, что яблоко худое? Ты, вырастивший яблоню, или тот, кто отравил ее?
Если в людях просыпается их собственная животность, то я не в состоянии искоренить ее, увы. Я могу сделать очень немногое, но то, что я могу, я должен сделать. Никто другой не сделает этого, если этого не сделаю я".
Из моего письма, 13. 09. 89 г.
"В том, что это так хрупко, видимо, есть некий смысл.
Ты стоишь на балконе, и я заставляю свой голос нарушить молчанье,
чтобы признаться в любви.
Кто поет так? Я не знаю.
Может быть, птица в ветвях? Я не знаю.
Я хочу так немного сказать
или просто встать на колени, не задев тебя голосом слов.
Ведь это так хрупко".
Из моего письма, 18. 09. 89 г.
"В церкви торгуют мороженым, мимо как по туннелю проносятся кролики в автомобилях, а кто-то стоит на коленях и просит своих палачей подождать.
Он хочет молиться. Ему говорят: "Три минуты".
Как твое имя, принц?
Черное поле и костры огня на нем белые, это наш герб. Историки найдут фамильное сходство в портретах.
Я беру в руки скрипку и говорю: "Мы впишем свои телефоны в альбом Того, Кто нас создал".
Из моего письма, 30. 09. 89 г.
"К ужасу своему замечаю, что начинаю превращаться в какого-то бодхисаттву. Всегда терпеть не мог этих всезнающих гуру, наставников.
Но я не могу изолироваться от людей, мне не удалось бы это, даже если бы я и попытался. Я пытался уже делать это. Я не могу молчать, когда вижу или слышу какую-нибудь дурость. Я говорю, и так начинается моя проповедь.
Напишу подробнее, когда сам толком разберусь".
Из моего письма, 06. 10. 89 г.
"Везут хоронить Пушкина. "Кого хоронят-то?" - "Да Пушкина какого-то".
Вдруг оказывается, что о тебе никто и не слыхал вовсе. Обидно, знаете. Да-с".
Из моего письма, 17. 10. 89 г.
"Мне очень не хватает тебя. Иногда я сильно устаю, и у меня опять начались эти мерзкие головные боли. Но это мелочи. Главное, что я не могу понять, понимают меня или нет? Я не вижу, чтобы кто-нибудь спешил изменить что-то в своей жизни. Может быть, они уже безнадежно выродились?
P. S. И почему бы не выпускать таблетки чистого кофеина!"
Из письма Марии, 22. 10. 89 г.
"Ты пишешь, что разочарован в людях. Но ведь их тоже легко понять. Они вовсе не настолько компетентны в философии, чтобы с уверенностью оценить то, что ты говоришь им, твои доводы. Как они могут судить о них, подумай сам? И потом, я знаю, как это нелегко, наизлом менять свою жизнь, зачеркивая все прежние свои устремления. Тем более, следуя чьим-то советам. Это очень непросто, поверь. Попробуй, если удастся, направить их мысли так, чтобы они сами убедили себя в том, в чем ты хочешь их убедить.
