Лида вошла первой. За ней Мария, и стало тихо.
Она всегда была умнее слов. Почему же это слово так испугало ее? Как каменный призрак. Как раскаленное железо.
Я не мог понять этого тогда, не умел. Но я простил ее.
К тому же, Лида, ведь она же в доску своя.
Она приезжала ко мне в общежитие, а потом мы гуляли по городу, заходили в кафе. Ели пирожные безе. Пирожные крошились, вязли на зубах. Мы снова выходили на улицу, шли, смеялись, молчали. Я проводил ее до "Окружной". Потом до гостиницы. До номера.
Она спросила меня, есть ли у меня невеста, и я сказал, что нет. Она сказала мне: "Ведь мы друзья?"
И я сказал: "Конечно".
А потом я спросил ее, почему она так говорила Марии?
- Так ты слышал?
Я сказал, что слышал.
- Трудно объяснить...
- Тогда не надо.
- Я... растерялась, наверное. Ведь мы с Марией ближе чем родные сестры... Где у тебя спички?
- Посмотри в джинсах.
Не знаю, зачем я спросил. Может быть, подумал, а вдруг это ревность.
- Ну как ты можешь говорить так.
- Прости.
Я просто болван.
- Нет, - выдохнула она. - Нет.
Только женщины умеют верить.
- Я хотел бы научиться этому.
- Верить?
Быть женщиной.
- А ты не можешь побыть подольше?
- Мне тоже не хочется уезжать, - сказала Лида.
Было слышно, как шелестят листья ночи.
Мы тихонько говорили друг другу. И я сказал: "Как хорошо с тобой".
А в городе спали.
Я сообщил ей, что ушел из института. Она знала. Сказала: "Не страшно?"
А я сказал: "Или бояться, или жить".
Ведь я знаю, Россия никогда не поддержит меня, и будет стараться убить.
- Может быть, ей это и удастся. Посмотрим... кто кого.
- Ой, не шути так.
- Разве это шутка?
А все-таки без России в мире было бы скучно. Ты не находишь?
В городе пусто. В темноте шелест.
И это наше тепло, быть здесь. Я не вижу лица, но это ты. Твой голос. Огонек сигареты.
Это случилось внезапно.
Она о чем-нибудь вспомнила? Подумала? Не знаю. Что-то потрясло ее?
Мы никогда не говорили об этом. Мы стали все меньше говорить друг с другом. Сидели каждый в своей комнате. За столом виделись, конечно.
Это произошло разом, резко и внезапно.
Мария никогда не принимала решений подолгу, не вымучивала их.
Она как-то написала мне: "Это очень трудно, менять наизлом свою жизнь".
Я ей не поверил. Я усмехнулся.
Сама-то она всегда только так и поступала. И уж если она приняла решение, то стояла на нем. Так выдерживает курс флагманский корабль.
Это от нее я научился "становиться железом".
Я многому от нее научился.
