— Кони, они разные бывают, — вздохнул Христоня после небольшой паузы. — Орлик комбрига, например, умнее иного человека. Даже когда лакомится вишней, так непременно выплевывает косточки, не говоря уж о сливах или абрикосах.
— Ничего не скажешь, деликатного воспитания животина, — перебил Христоню шустрый и бывалый паренек Андрей Белый. — Даром что конь, а башковитый — разбирается в фруктах.
Молодые воины переглядывались, пожимали плечами: правду говорит Христоня или насмехается? Но «старики» делали вид, что рассказчик говорит правду, и ждали, что еще отчубучит их дружок, неистощимый на выдумку.
— А чай вприкуску с блюдечка он не пьет, часом? — с ехидцей в голосе спросил чернобровый Недбайло и поглядел озорно на товарищей, что, мол, теперь ответит Христоня.
Рассказчик серьезно ответил:
— Чай вприкуску не пьет, конечно, а внакладку — пожалуйста, хоть ведро, хоть два! Опростает посудину и головой машет: благодарствую, мол, за угощение, дорогие хозяева!
Взрыв хохота потряс рощу.
Охрименко утер ладонью увлажненные от смеха глаза и подался к Христоне:
— Интересно, Тудор, где это Орлик получил такое образование? Не кончал ли, случаем, гимназию?
— Чудак-человек! — покосился Христоня на Охрименко. — Конь комбрига раньше ходил под генералом Бредовым. А царским генералам, как известно, кроме как резаться в карты да учить лошадей уму-разуму, больше и делать было нечего.
Политрук Шимряев поглядел с усмешкой на озадаченные лица «птенцов» и серьезно заметил:
— Генералы не такие простаки, как Христоня расписывает. Они умеют кровь пускать нашему брату. Не зря мы с ними деремся третий год и никак не доконаем! А что Орлик верно служит нашему комбригу, так только потому, что чувствует его твердую руку и душевную ласку.
Порассказав еще кое-что из были и небыли, Христоня вскочил с попоны, снял с ветвей просохшую одежду и проворно оделся.
Неожиданно появился эскадрон Скутельникова.
Всадники показались с солнечной стороны на узкой проселочной дороге, петлявшей в буйных хлебах. Впереди эскадрона торопливо шагала толпа обезоруженных петлюровцев, скрипело десятка два повозок и пылил небольшой табун оседланных лошадей. Доносился насмешливый голос взводного Евдокима Ляхомского: «Шагай, шагай, панове! Отвоевались! Будет вам жировать на украинских хлебах из рук Пилсудского!»
Скутельников остановил пленных у края дороги, а сам поскакал к роще. Котовский и его штаб вышли из осинника и пошли эскадронному навстречу.
