И вот едва подул легкий ночной ветерок, предвестник близкого рассвета, как со стороны гати показалась разведка противника. Уланы держали карабины и ручные пулеметы наготове и ехали молча, словно призраки.
Немного погодя прошел авангард силой до двух эскадронов, а за ним на достаточном удалении показалась наконец черная колонна основных сил противника.
Конница Карницкого двигалась на виду всей бригады.
Кавалеристы обоих полков с затаенным дыханием следили за движением неприятельской конницы и с нетерпением ждали сигнала.
— Время, — шепнул наконец Котовский, когда добрая половина колонны противника оказалась на открытом месте.
И тотчас взвилась сигнальная ракета, задрожала высоко над вражеской колонной и мгновенно погасла.
Напряженную тишину взорвал бешеный лай станковых пулеметов Сливы и Эберлинга.
— Здрада, пся крев![17] — завопил истошный голос в голове вражеской колонны, и вопль резко оборвался…
Пулеметные эскадроны Котовского расстреливали конницу Карницкого в упор. Уланы метались из стороны в сторону, дико гикали на лошадей и бросались наутек.
Бой был скоротечным. Уланы, гремя пиками и обгоняя друг друга, неслись сломя голову в низину, к гати.
Там они сталкивались между собой, схватывались в драке за выход на гать, срывались с крутого берега, опрокидываясь в болото.
Предсмертные крики, пронзительное ржание лошадей, истошные вопли офицеров, утративших власть над солдатами, грохот пулеметов, яростный боевой клич котовцев слились в один протяжный гул, и эхо грозно раздавалось над оврагами и перелесками, озаренными слабым светом луны.
Потасовка у гати так же внезапно кончилась, как и началась. И снова воцарилась тишина над обширной поляной, словно ничего и не случилось на этом клочке галицийской земли, обагренном кровью.
— Поделом ему, этому псякревскому генералу! — долго не унимался вахмистр Митрюк, вместе с бойцами загоняя в кучу целый табун трофейных лошадей. — Раз не по плечу ночная драка, так не суйся!
На слова Митрюка отозвался взводный Сорочан. Он торопливо снимал офицерское седло с трофейного коня и радовался обнове:
— Отважился Карницкий отвести душу над нами в ночном бою, да просчитался. Даром что генерал, а тактика слабовата!
Не прошло и получаса, как котовцы собрали трофейное оружие, лошадей и под прикрытием пулеметных эскадронов тронулись в сторону Милятина.
Вся бригада была в восторге от смелого удара Котовского по коннице противника. Бойцы наперебой выражали своё восхищение, не скупились на похвалу доброму почину Котовского.
