— Правильно рассуждает политрук, — сказал Месарош и уважительно поглядел на своего эскадронного командира Девятова. — Надо кончать с буржуями. Довольно им, как говорят у вас, наводить тень на плетень. Хватит им, кровососам, мутить белый свет и наживаться на спинах тех, кто трудится за кусок насущного хлеба!
Месарош разжал кулак и протянул Девятову ладонь с горошинами застаревших мозолей.
— Хорошо говоришь, Месарош! — воскликнул политрук, гордо поглядев на Девятова. — Ты послушай, командир, как он говорит! Настоящий агитатор!
— Не только говорит, — согласился Девятое, — но и здорово доказывает. — И эскадронный тоже разжал кулак и показал точно такие же мозоли, как у Месароша. — У нас в Кустанайском крае хлеб сам по себе не родит. Если не приложишь руки, то скоро протянешь ноги!..
В дни наступления на Львов и Варшаву в Красной Армии шел массовый прием в партию. В кавбригаде Котовского ряды коммунистов каждый день пополнялись все новыми и новыми кандидатами. В эскадроне Девятова партячейка тоже умножала свои ряды.
Политрук Шимряев, потомственный шахтер из Кадиевки, ходил в эти дни словно именинник. Он гордился численным ростом своей партячейки и мечтал о тех днях, когда весь эскадрон Девятова станет коммунистическим. Каждый день, будь то на марше или на привале, политрук неустанно толковал бойцам и командирам о роли партии в организации боевых сил пролетариата, об интернациональном долге большевиков, глубоко веря, что недалек тот день, когда Красная Армия разгромит интервентов и поможет рабочим и крестьянам Польши, Венгрии, Австрии и других стран сбросить с себя оковы капитализма.
Солнце в это утро взошло чистое, словно отполированное, и предвещало сухой, жаркий день. Бригада тронулась в путь еще задолго до восхода солнца и была на марше уже свыше четырех часов. Кони припотели, нужен был привал, но Ульрих поторапливал бригаду.
Политрук Шимряев исподволь начал политбеседу и вскоре завладел вниманием бойцов эскадрона…
— Вся сила в партии, товарищи! — восклицал он сиплым шахтерским басом, понукая коня шенкелем. — Если партия чиста, единодушна и сплоченна, тогда единодушен и сплочен весь народ! — убеждал он, пытливо глядя на бойцов воспаленными от пыли глазами. — Если же нет — дело худо! Не доконать нам тогда своих собственных ворогов, не вырвать жала и у гидры мировой контрреволюции!..
Политбеседа на марше была внезапно прервана появлением неприятельского самолета. Это был воздушный разведчик типа «фарман» с опознавательным знаком французской авиации. Воздушная машина подкралась с солнечной стороны и была замечена лишь после того, как треск мотора послышался почти над самой колонной.
