Воспоминание о сцене на КПП заставило улыбнулся. Что если бы меня раскусили, как тот преподаватель? Даже вздрогнул от мрачных мыслей. Очень уж не хотелось сидеть в подземелье военсудпола и ждать своей участи. Хотя, она и сейчас не ясна. Нападение — очень серьёзное преступление. Насколько активно меня будут искать? Какие силы на это бросят? И… Что с Сергеем? Неужели его поймали? А может он, всё-таки, решил не губить и свою жизнь тоже? Ведь, прося его о помощи, я знал — если он сделает то, о чём я его прошу, то рано или поздно ему придётся за это отвечать. Военсудпол не всегда оперативен и сообразителен, но последовательности ему не занимать. Если начинает разбираться — под суд идут все причастные. Наказание, конечно, разное, в зависимости от степени вины и участия. Однако, кары, как правило, не удаётся избежать практически никому, иногда даже и невиновным.
Наконец я увидел то, что ждал увидеть последние несколько часов. На разбитой временем дороге, вдалеке показался старый «Кадиллак». Чёрный автомобиль ехал довольно быстро и, то и дело, подпрыгивал на кочках и нырял в многочисленные выбоины. Машина въехала во двор и остановилась, чуть скрипнув покрышками о бетонную плитку, которой был устелен внутренний двор. Дверь открылась, и моему взору явил себя Сергей Масловский, собственной персоной. Даже на почтительном расстоянии я заметил его взъерошенность и то, что мой шеф был не на шутку зол.
Я ещё раз окинул взглядом окрестности. Никаких признаков присутствия военсудпола не обнаружил и, на всякий, самому непонятно, какой случай, выдержал минутную паузу и, сделав знак Сувориным ждать меня здесь, покинул наше убежище и устремился вниз по лестнице.
Ступеньки летят под ногами, лишь на последнем пролёте я смеряю свой спешный спуск и выхожу из подъезда, устремляясь навстречу Сергею. Я вижу, что на заднем сидении авто сидит мальчонка. Заметно, что он не на шутку перепуганный. Дружелюбно распахиваю свои объятия и пытаюсь приобнять Сергея, но вместо дружеского похлопывания по спине получаю резкий и сильный удар в челюсть. В глазах на долю секунды темнеет. Земля начинает плясать под ногами, но я пляшу в унисон с ней и сохраняю равновесие.
— Дебил! — слышу, сквозь звон в ушах, рёв своего шефа. — Ты — тупорылый дебил!
Во рту чувствуется привкус соли, приходится сплюнуть на землю то, что скопилось за щекой. Слюна, перемешанная с кровью, не желает расставаться с моими губами, приходится помогать рукой. Это отвратительно, но не так, как вопли моего товарища. Или же бывшего товарища?
