— Да уж, — тоже тихо хохотнул он, — потом неделю чесалась… Так вот, благодаря вам, мне есть чему сниться. Иногда, редко… По большей части, снится дерьмо всякое — либо бред, либо работа, либо ещё какой-то шлак… Но иногда снится тот наш поход. Иногда другие… А вот отец никогда не снится. Мой отец… Зато твой — молодой, весёлый, добрый — снится, бывает. Ты знаешь, а я ведь тебе завидовал…
— Не поверишь, я тебе тоже, — отчего-то признаюсь в своей детской ревности.
— А я знаю! — неожиданно хихикает Серёга. — И поэтому я завидовал тебе ещё больше. Потому, что ты имел право на сыновью ревность, а я нет…
— Да уж… Слушай, — решаю, наконец перевести тему, — а может ещё водки возьмём? Эта, вон, — трясу почти опустевшей бутылью, — уже донышко показывает.
— Ну, а почему бы и нет? — с неожиданным энтузиазмом отзывается Серёга. — На работу не проспим?
— Не знаю. Ты начальник — ты решай… — в ответ Сергей лишь махнул на меня рукой.
Мы допили остатки, отщипнули ещё по кусочку хлебного мякиша и отправились снова в, уже запомнившийся мне почти невидимыми приметами, подъезд. Дверь чуть покосившаяся, справа от неё штукатурка обвалилась в форме Южной Америки, ну и, конечно, незадачливый, на первый взгляд, парень у входа, которому пришлось снова заплатить. Что конкретно Сергей сунул ему в руку я так и не увидел, но тот остался явно доволен.
Оказавшись в подъезде, вместо того, чтобы свернуть в первую квартиру, с которой начиналась «кишка» нелегального рынка, мы поднялись на второй этаж, и зашли в широкую стальную дверь, без особых обозначений. Оглядевшись в новом для меня помещении, я с удивлением отметил, что почти все перегородки между комнатами были снесены заподлицо с полом, а потому квартира представляла из себя одну большую студию. Левый дальний угол отгорожен барной стойкой, самой настоящей, как и в обычных барах. За ней сидели всего два человека, чуть поодаль друг от друга, явно пришедшие не вместе. По другую сторону стойки суетился бармен — настоящий бармен, протирающий стаканы и наливающий в них алкоголь, а не просто «друг на час», развеивающий тоску и смурные мысли подвыпивших гостей. Также в помещении имелось восемь продолговатых столов, на глаз — на шесть человек каждый. Занято — ровно половина, остальные пустели.
Сергей кивнул на тот, что был через один от нас, давая мне знак занимать место, а сам направился делать заказ. Я уселся, ласково провёл руками по столешнице. Она оказалась вовсе не липкой, как обычно бывало в городских дешёвых тошниловках, через которые за вечер проходит человек по пятьсот. Стол был довольно чистый, простой, но вполне уютный.
