… видела, как Макс обжимался в спортзале.
«А у них, интересно, карамель настоящая? — с горечью подумала Вероника. — Или они тоже будут грызть сладкую мякоть в напрасной надежде найти волшебную сердцевину?».
Конечно, ей было обидно, что Макс предпочёл другую. Она не давала никакого повода променять её на какую-нибудь Инну Вебер, пусть даже чемпионку мира по волейболу. Она сама первой не бросила бы Макса.
Она представила себе открытое лицо Макса, его прищур, курчавые волосы и щегольскую бородку, которую он почему-то очень ценил. Что он скажет, когда она поставит его перед фактом? Будет отрицать — или признается сразу? А может, выйдет так, что она простит его? Кто знает, вдруг эта сплетня — очередная клевета из числа тех, которыми полнятся женские туалеты?
«Завтра поговорю», — подумала Вероника и слабо улыбнулась: такая отговорка уж очень напоминала обещания, которые она давала себе, когда не хотела выполнять домашние работы. Завтра, да. Там видно будет.
Автобус остановился на улице Лермонтова, и Вероника вышла из него. Её дом находился в двухстах шагах от остановки. Мама, наверное, уже вернулась домой и готовит еду. Вероника успела после обеда наведаться в квартиру на полчаса и вынула из морозильника кусок говядины, чтобы он разморозился к вечеру. Наверняка мама готовит суп — в последний раз они ели суп неделю назад.
Нацепив сумочку на плечо, она быстрым шагом пошла по знакомому с детства маршруту. Земля без асфальта была неровной, но Вероника знала здесь каждую кочку и пробоину и могла ориентироваться с закрытыми глазами. Справа от неё тянулись ржавые гаражи, слева в полутьме светились окна домов. На одном из гаражей сидела ворона, почти сливаясь с тёмным небом. Вероника увидела её, когда птица повернула голову в её сторону. Большая птица. Хотя вороны часто кружились над мусорными баками в их квартале, Вероника прежде не видела таких крупных ворон.
— Ох, и обожралася ты, наверное, еды из мусорных пакетов, — сказала она.
Ворона каркнула.
Резкий звук, изданный птицей, оглушил Веронику. На долю секунды карканье заполнило всё вокруг, а сама птица в этот момент показалась ей восседающей куда ближе — прямо перед её лицом. Вероника даже различила чёрные-пречёрные глаза вороны, напоминающие большие бусы.
А ещё — в этот же краткий миг — птица показалась ей знакомой.
Она зашаталась. Ноги стали ватными, кровь прилила к голове, земля под ногами стала качаться. Пришлось втянуть носом воздух и растереть пальцами виски, чтобы наваждение схлынуло. Вероника испуганно посмотрела на ворону. Та по-прежнему сидела на крыше гаража и неотрывно глядела на неё.
