.
Сейчас это чувство вернулось, только оно было сильнее. Намного сильнее.
— Верочка! — позвала Лариса, открывая дверь. В прихожей было темно. — Доченька, где ты?
Она не откликнулась, хотя каждый вечер прибегала навстречу, услышав скрип двери. Ларисе показалось, что её облили холодной водой. Она устремилась в сумрак квартиры.
— Верочка!
Телевизор в гостиной работал, но был включён на пустой канал. Шипение пустого эфира заполняло комнату. Лариса посмотрела на окно — стекло цело. Нет, вспомнила она, окно было разбито в кухне…
В кухне было холодно. Стылый осенний воздух, неуловимо отдающий выхлопными газами, заполнил комнату. Взгляд Ларисы скользнул по столу, на котором стояла газированная вода в пластиковой бутылке. Все говорили, что такая вода — настоящая дрянь, но Верочке она нравилась, и Лариса не могла ей отказать.
Дыра зияла бельмом на прозрачном стекле, окружённая паутиной трещин. Битые осколки усеяли подоконник и пол.
Словно кто-то попал камнем в окно…
— Верочка! — женщина почувствовала: вот-вот её голос сорвётся.
— Мама…
Она выскочила из кухни. Девочка стояла на пороге спальни и смотрела на неё настороженно. Светлые локоны растрепались. К груди Верочка прижимала плюшевого Тигру из мультсериала про Винни-Пуха.
— Дочка! — Лариса подбежала к ней. — Что случилось? С тобой всё в порядке?
Верочка быстро замотала головой:
— Это не я, мамочка. Оно само разбилось. Я ни в чём не виновата, — у уголков глаз выступили слёзы.
— Ну, конечно, дорогая. Я тебя не виню, — она крепко обняла девочку и почувствовала, как маленькое тело всё дрожит. — Пойдём в спальню. Я уложу тебя в постельку. Ты немного поспишь, а я приготовлю суп. Хорошо? Потом ты встанешь, и мы вкусно поужинаем. Ты расскажешь мне, что случилось. Я не буду сердиться, обещаю.
Верочка шмыгнула носом:
— А супчик с борщом?
— Конечно, милая, — Лариса вспомнила, что в холодильнике ещё оставалось полбанки борща.
Она вошла в спальню с ребёнком на руках. В голове кружились сотни вопросов, но — потом, всё потом. Главное, что дочь жива и здорова. Остальное приложится, как любил говаривать отец Ларисы.
Когда она уложила Верочку на кровать, дрожь у девочки прошла. Она по-прежнему не выпускала плюшевую игрушку, а большой палец другой руки положила себе в рот. Лариса попыталась вспомнить, когда она делала так в последний раз.
— Не хочешь ничего рассказать мамочке перед сном? — мягко спросила она, укрывая Верочку одеялом.
— А? — она сонно посмотрела на него.
