— У того, кто висит вниз головой, — говаривал Фи Лин, — и мысли в конце концов переворачиваются вверх тормашками.
Слова эти довольно скоро нашли свое подтверждение. Однажды, ближе к вечеру, Фи Лин, собираясь на охоту за мышами, присел на свой скалистый выступ, как вдруг далеко-далеко в чистом вечернем небе он увидел что-то вроде белого извивающегося шлейфа, который двигался по направлению к его горе, то укорачиваясь, то вытягиваясь. Что бы это могло быть? Фи Лин пригляделся к шлейфу и наконец понял, что это огромная стая Жу Равлей, летевшая, как и каждую осень, зимовать на Юг.
Фи Лин терпеть не мог Жу Равлей, взбалмошных птиц, которым почему-то не сидится на месте: то они устраивают гнезда где-нибудь на поле в Германии, то разгуливают под баобабами в Африке.
— Я же, — говорил Фи Лин, — не эмигрирую, не бросаю все свои дела и не мчусь на какое-то там озеро Чад!
Вот почему и в тот вечер Фи Лин, как всегда, забился поглубже в свою пещеру и сидел в темноте неподвижно, широко раскрыв свои желтые глаза и дожидаясь, когда стая пролетит мимо.
Но Жу Равли все летели и летели; их были сотни, и шум от них стоял ужасный, так как птицы эти любят поболтать и даже в полете ни на минуту не перестают обмениваться новостями. Фи Лин смотрел, как мимо его пещеры течет эта река из белых перьев, и от великого отвращения только хлопал своими фосфоресцирующими глазами, словно от оплеух. Наконец пролетели последние отставшие птицы, и шум, слава богу, стих.
Фи Лин облегченно вздохнул, подождал еще немного и, как только убедился, что стая уже далеко, вышел из пещеры. Но в тот самый момент, когда он уже собирался слететь вниз, что-то обрушилось на него с такой силой, что он едва не перевернулся. Придя в себя, он увидел, что упавший на него болид — это всего-навсего маленькая, совсем молоденькая и очень испуганная Жу Равка. Едва переведя дух, она спросила:
— Где она? Куда она девалась?
— Кто?
— Да моя стая! Стая Жу Равлей!
— Ну, спохватилась. Да она уже с час как пролетела.
Вы когда-нибудь видели, как плачут Жу Равли? Я — нет. Но представить себе это могу прекрасно. Маленькая Жу Равка разразилась слезами и совсем пала духом. Всхлипывая, она рассказывала, какая с ней приключилась история: летя вместе с заботливыми папой, мамой и пятью братьями и сестрами, Журка (так ласково называли малышку) сделала неосторожное движение и вывихнула себе крыло. Вот почему она отстала — и-и-и! — и если бы на ее пути не оказался этот благословенный скалистый выступ — о-о-о! — она, конечно же, рухнула бы на землю и ее сожрали бы — у-у-у! — ужасные звери, которые обожают — ох-ох-ох — охотиться на Жу Равлей.
