Кто же знал, что всё так обернётся? Люди часто предстают не такими, какими кажутся – это истина. Но как же трудно было принять Кантану со всей её гнильцой! Она ведь не была такой раньше! Домыслы о том, что все эти годы Кантана лукавила, чтобы в конце концов показать зубы, доводили Тилен до безумия. Она утешала себя тем, что каждый имеет право оступиться, и свято лелеяла надежду, что Бессамори кается в глубине души, боясь в этом сознаться. Такие, как она, никогда не признают ошибок.
– Тилен! – растрёпанная голова матери высунулась из открытого окна. Сносящий запах перегара распространялся из её рта на добрый десяток метров. – Если этому подонку вздумается вернуться, скажи, что я его не жду. Пусть катится, куда хочет. В мой дом он больше не зайдёт!
Подонок – это Гай. Совместное существование Гая и мамы в этом доме – одно сплошное разногласие. Сколько Тилен себя помнила, мать и старший брат постоянно ругались и спорили. Дело часто доходило до драк. И Гай непременно ушёл бы из дома по достижению сознательного возраста, если бы не Тилен. Брат, будучи сообразительным, догадывался, что мать, потеряв извечную куклу для битья, начнёт срываться на Тилен, или – что и того хуже – на младших.
– Скажу, – отрезала Тилен.
Оно и лучше. Если всё случилось так, как описала Кантана, заявление матери только на руку. По крайней мере, она не будет волноваться за нерадивого сынка. Некоторое время. До тех пор, пока похмелье не отрезвит её и не выведет на зыбкую тропу грязных слёз и позднего раскаяния.
– И вообще, не сиди на дворе долго! – рявкнула Ленор.
Тилен закатила глаза. Началось… Кажется, Гай оказался прав в своих подозрениях. Она за всю жизни не получила столько навязчивого внимания от матери, сколько в последние дни. Возможно, вскоре предстоит заработать первую порцию оплеух и пинков. Лишь одно радовало: хорошо, что на её месте не оказался кто-то из младших.
– Сегодня – день стирки, – снова загремел над двором грубый голос. – И ты должна мне помогать.
– Сама знаю! – выкрикнула Тилен, наблюдая за тем, как каштановый мерин щиплет сено.
– Хватит сидеть на шее!
– Да замолчи уже!
Истеричная нотка хохота пронеслась над ухом. За покосившимся забором просеменили два юноши с соседней улицы. Один из них – высокий и статный – бросил на Тилен насмешливый взгляд и что-то шепнул спутнику. Его собеседник прыснул: слащаво, будто девочка. «Вот бы и меня избили, – донеслось до слуха Тилен. – Я тоже лошадь хочу. Устал уже пешком ходить!»
