Как и положено, первыми высказывались младшие по званию. Майор Потапов, командовавший егерями, предложил переждать шторм, а потом отправиться морем. По его мнению, плоты можно вязать из кустарника. Командир драгун подполковник Сумкин настаивал на атаках и причинении максимального урона неприятелю. Казаки предлагали прорыв. Было, правда, мнение о том, что нужно сидеть в осаде, дожидаясь подхода основных сил. Командующий артиллерией Двиняев вообще отмолчался, сообщив, что он – как решит большинство.
Выслушав офицеров, генерал подвел черту под обсуждением:
– Итак, господа. Продовольствия в городе из-за ухода жителей предостаточно. Питьевая вода есть. На оборону города наших сил хватит. Но! Главная беда – у нас нет необходимого количества пороха и картечи. Так, Семен Михайлович?
Сидевший в углу Двиняев кивнул. Потом, немного подумав, сказал:
– Так точно! Всю неделю отбивали атаки только за счет пороха, изъятого у населения.
– На сколько дней хватит запаса? – спросил командир егерей.
– В лучшем случае – на три-четыре дня. И то, если отвечать на десять выстрелов одним. А так – день, два.
Офицеры замолчали. Нет, конечно, все знали, что с порохом дела обстоят скверно. Но чтобы так скверно! Отбивать атаки персов удавалось только благодаря плотному огню, который Двиняев мастерски сумел организовать. Палить же со стен из ружей по атакующим нелепо. Уж лучше по старинке – сбрасывать камни и лить кипяток.
– Вот так, господа, – развел руками Двиняев. – Думаю, что с порохом для ружей – не лучше.
Все офицеры кивнули. Порох – самое больное место. Если пули можно было отливать из подручного материала – ну, в крайнем случае, запихивать камни, то без пороха ружье превращалось в дубину.
Генерал Вельяминов, обведя взглядом своих офицеров, сказал:
– Итак, раз мы не можем остаться и не можем уйти морем, остается только один путь – прорыв.
Утром следующего дня персы уже толпились около стен. Видимо, они тоже предполагали, что боеприпасы осажденных на исходе. Да что предполагать, если сочувствующие персам местные жители каждую ночь спускались со стен и бежали во враждебный лагерь. Масла в огонь добавили и артиллеристы – они всю ночь на бастионах взрывали пушки. Вернее, не сами пушки, а казенники. Двиняев, оценив ситуацию, решил взять на прорыв только восемь орудий. Впрочем, все остальные, принадлежавшие к крепостной артиллерии, вывезти было просто невозможно. Со стен они еще худо-бедно палили, но вытаскивать этих монстров, оставшихся в наследство с прошлой войны, смысла не было. На стенах имелись даже мортиры, забытые в русской армии еще до царя Алексея. Но даже их оставлять в «подарок» не хотелось. Кто знает, а не придется ли опять штурмовать этот злосчастный город? Эти орудия скатывали со стен, словно бревна, забрасывали в телеги, везли к берегу и топили.
