Под ружье были поставлены все молодые христиане. Мужчины постарше вливались в армию как волонтеры. Они, в отличие от молодежи, хорошо помнили поход основателя династии Каджаров Ага Мохаммед-хана, вырезавшего добрую четверть христианского населения, и прекрасно понимали, что Аббас-Мирза не уступит в жестокости своему дедушке.
Хотя армия собралась внушительная, ее еще следовало обучить азам воинских премудростей. Поэтому главнокомандующий приказал отходить к Александрополю[7]. По замыслу Алексея Петровича, городок Гюмры, получивший имя императора Александра, должен был стать закавказским Смоленском и Тарутиным.
Генерал Вельяминов-3-й, командующий левым флангом, успел получить второе ранение (к счастью, оба пришлись по касательной), удерживал в кулаке вверенные ему части, стараясь без нужды не распылять силы. Весь фланг с огромным трудом удерживал злосчастную Ленкорань, захваченную у персов тринадцать лет назад. Теперь же персидская армия жаждала реванша.
В первый день осады сарбазы действовали по старинке: засыпали фашинами ров, приволокли штурмовые лестницы и непрерывно лезли на стены, не обращая внимания на огромные потери. Казалось – они готовы засыпать собственными трупами не только ров вокруг города, но и омывавшее его Каспийское море. Для полной картины не хватало осадных башен, катапульт и тарана.
Однако трупами засыпать не стали. Осадных башен и таранов тоже не наблюдалось. Напротив, уже через день началась довольно правильная осада. Со всех окрестных кишлаков были согнаны крестьяне, которых заставили копать траншеи. Работы велись и днем, и ночью. Для порядка, крепостная артиллерия постреливала по копателям, но толку от этого было мало. Палить картечью – слишком далеко, а ядрами и гранатами – как по воробьям. И, кроме того, глядя на оборванных и запуганных местных мужичков, трудившихся под пристальным надзором солдат, стрелять было даже и неловко. Казаки, правда, сделали в одну из ночей вылазку и даже умудрились перерезать охрану. Но и это было больше от безысходности: сбежавших мужичков вернули, а охрану усилили. Из полсотни казаков, ходивших «в ночное», вернулось меньше половины.
За неделю окопы опоясали город со всех сторон, кроме Каспия, а траншеи приблизились к городу едва ли не на сотню сажень. Вот тут уже пришлось садить картечью безо всякой жалости что к сарбазам, что к землекопам. А саперы – те вообще сбились с ног, высматривая – а не ведут ли персы «тихую» сапу? В конце концов нашли подозрительную траншею. Несмотря на умелую маскировку, узрели приметное место – где заканчивается траншея и начинается подкоп. Чтобы не мучиться с контрминой и не копать самим, попросили «поработать» артиллерию.
