– Ну что, братец, понимаешь теперь, что настоящий бой это не только саблей махать? – доброжелательно спросил капитан. Отведя жало клинка от горла противника, одобрительно кивнул: – А вообще – молодец. Возьми оружие и встань в строй!
Красномордый «козак» обалдело потряс башкой и, не пытаясь больше воевать с офицером, подобрал саблю. Строй (ну, нечто похожее на строй) замер от удивления – похоже, этот мужик считался хорошим бойцом. Еланин уже решил, что театр окончен, но из второго ряда выскочил молодой парень. Сбрасывая с себя полушубок, парубок задорно выкрикнул:
– А что, благородиё, на кулачках не слабо?
Капитан подошел к хлопцу. Строго посмотрев ему в глаза, сказал:
– Командира следует звать – Ваше Благородие. Понял? На первый раз прощаю, а второй – не спущу! И без его разрешения из строя выходить нельзя. А уж биться на кулачках – и подавно.
Договорив, Павел треснул выскочку эфесом. Не сильно (в четверть силы) и не в висок, а в лоб, где кость толстая. Парубок рухнул на руки друзей, а «войско» начало шуметь.
И тогда капитан, беря инициативу в свои руки (ох, как давно хотелось это сделать) рявкнул-таки командирским голосом:
– Молчать! Смирно стоять! Мы – отряд регулярной армии, а не бандиты. Раз вы пришли к нам, то это значит, что вы хотите свободы. А путь к свободе лежит через сражения. Что бы сражаться и побеждать – нужна железная дисциплина. Вы кичитесь тем, что деды ваши были запорожцами! А разве запорожцы не блюли дисциплину? В походе и в бою каждый слушал атамана, как Господа Бога! Так? А ну, кто скажет, что не так?
– Так мы ж не солдаты, – робко произнес кто-то.
то.
– Что?! Молчать! Вам тут не вольница запорожская, а регулярная армия. Значит, дисциплина будет еще крепче. Иначе нас разобьют. Я назначен быть вашим командиром и мне плевать – нравлюсь я вам или нет. Моя задача – научить вас воевать. Кто не желает – может уходить. Я жду.
Строй не шелохнулся. Мужики стояли, потупив глаза.
– Прекрасно, – продолжал командир. – Даю вам срок до ночи. Но если кто-то уйдет утром, то будет считаться дезертиром. А если еще раз кто-то попробует меня проверять на сабли, на кулачки – то я того просто пристрелю! Ясно?
Народ забурчал: «Ясно-понятно».
– Не ясно-понятно, а «Так точно, Ваше Благородие», – рявкнул Еланин. – Я из вас таких солдат сделаю, что чертям тошно станет!
С первого раза получилось плохо. С второго-третьего – лучше. «Кажется, что-то, получается», – удовлетворенно подумал Павел. Но он также понимал, что для этой вольницы, воспринявшей от Запорожской Сечи только смысл, но не дух вольности, одного крика и строгости недостаточно. Значит, нужно не только жать и давить, но и располагать к себе. Чем тут расположишь? Только умением.
