Император Российский, царь Польский, Великий князь Финляндский и прочая Михаил».
На удивление, желающих оказалось настолько много, что уездные и губернские города не справлялись с наплывом. Особенно много оказалось крестьян. После реформы об отмене крепостной зависимости и выдаче за счет государства по десять десятин на едока кой-кому этого показалось мало. Для статских чинов был реальный шанс сделать неплохую карьеру, а для отставных военных – тряхнуть стариной.
Набор ополчения был возложен на уездных капитан-исправников и губернские канцелярии. Те не мудрили, а брали всех. Не отказывали, как в прошлые годы беззубым – ружей на всех не хватит, потому и скусывать патроны не придется. Брали хромых – не на вахтпарадах ходить, а в общем строю. Доковыляют как-нибудь.
В общей сложности удалось набрать около семидесяти тысяч человек. Из одной только Москвы создавались три дружины, по десять тысяч ратников в каждой. Но назвать это воинство силой можно только с большой натяжкой…
Командир пятой сотни второй дружины Московского ополчения отставной подпоручик Мясников с сомнением шел вдоль строя. На суворовских чудо-богатырей ратники и близко не походили. Обмундирование отличалось единением только по части шинелей (синих, пошитых из остатков сукна для уланских мундиров еще в 1814-м году) и серых каракулевых шапок, попавших на интендантские склады вообще неизвестно откуда. Правда, головные уборы были украшены крестами. Вооружено воинство, в основном, старыми пиками и алебардами упраздненных инвалидных команд и топорами. Редко у кого было с собой охотничье ружье. Пистолетов или армейских ружей вообще не было видно. Да и откуда им взяться у вчерашних ремесленников и торговцев? Мужик гренадерского росту стоял рядом с таким откровенным сморчком, которого не то что в строй – в обоз было страшно брать. Лошади захохочут. А если в бой? Так до первого выстрела…
– Эх-ма, – тоскливо выдохнул подпоручик, обозревая войско. – Служилые есть?
– Так точно, – донеслось из глубины.
– Кто таков? Выйти из строя на два шага.
Мясникова слегка удивило, насколько четко ополченец выполнил команду. В отличие от бойца, стоящего впереди и должного выпустить по прикосновению к плечу…
– Ратник второго разряда Павел Иванов, Ваше Благородие, – бодро отозвался ополченец.
– Где служил? Награды? – отрывисто спросил офицер.
Подпоручик рассчитывал услышать, что стражник был в прежнем ополчении и награжден медалью «В память войны осьмсот двенадцатого года». Может, и медаль не бронзовая, а даже серебряная. Морда у мужика (виноват, у ратника!) смышленая. Наверное, из приказчиков будет. Солдатом-ветераном ему, по возрасту, быть рановато. А будь отставной офицер – не стоял бы в строю, как нижний чин. Но Мясников услышал другое.
