– Короче, так, – начал он. – Во-первых, по одежде. Пацаны – в костюмах, девки – в платьях.
– Что это за "девки"? – возмутилась Ирина Ульина.
– Ну, "девочки", какая разница, – отмахнулся Петя. – Бал в субботу тридцатого сентября. Репетировать начнем через неделю. Короче, нужно минимум пять пар для первого танца, потом по фигу. Это будет конкурс с параллельным классом. Кто лучше станцует – там какие-то призы будут. Надо отнестись со всей ответственностью. Короче, давайте пары выбирать.
Поднялся шум. Девчонки со смехом тыкали пальцами в парней, а те, отчаянно мотая головами, всеми силами пытались выразить презрение к самой идее каких-то там танцев и тем более пар. Рыба орал, что надо просто диджея с ДК позвать и на фиг все эти конкурсы. В общем, гвалт стоял невообразимый.
Наконец, Пете удалось установить подобие порядка. Он стал писать на доске имена тех, кто должен пойти. Сначала – парней. Антонов Петр возглавлял список, следом шли Семен Волохин, Илья Киров, Сергей Маклаков и Антон Дрокин. Потом стали распределять девочек. С Антоном проблем возникло больше всего – никто не желал стать парой для человека с такой фамилией. Надо отдать Антону должное – он сидел с высоко поднятой головой и умело делал вид, что задумался о чем-то постороннем и, очевидно, великом.
Себя Петя оставил напоследок. Наблюдая за его действиями, я понял, что Петя решил упрочить свой авторитет, высмеяв всех, кого можно. Сделав вид, что отчаялся спарить Антона с кем-либо (можно подумать, не знал, что так получится!), Петя посмотрел мне прямо в глаза и громко заявил:
– Дима! А может, ты?
Не дожидаясь ответа, он стер Дрокина с доски и написал: "Семенов Дмитрий". Даже по его спине я чувствовал, как он ждет реакции. И класс его не подвел. Сперва заржал Рыба: "Да, Димыч – первый Казанова на селе!", потом его смех подхватили остальные.
Улыбающийся Петя повернулся к классу, дождался, пока смех утихнет, и спросил:
– Ну, Дима? С кем пойдешь?
Класс замер. Они готовились встретить любую мою фразу очередным взрывом хохота. Я встал, ощущая гулкие удары в висках, не зная, покраснел я или побледнел, и сказал:
– Жанна Львова.
Это был прыжок в неизвестность. Жанна не смотрела на меня, она сидела впереди, на соседнем ряду. Я видел лишь ее затылок, ее взбалмошную прическу и руки, лежащие на парте. Сейчас она может засмеяться вместе со всеми и сказать: "Да ни за что на свете!"
Петя согнулся от хохота, и класс поддержал его. Пожалуй, не смеялись только четверо. Я, внимательно смотрящий на затылок Жанны. Жанна, невозмутимо глядящая на Петю. Маша, смотрящая в окно, и Боря, вечно сияющий взгляд которого охватывал, казалось, весь класс.
